Ни одному из них все равно не был по зубам дракон. Да и планы на принцессу у них были другие, расходящиеся с планом Тардлы. Дело в том, что за всю ее жизнь никто не воспринимал орочиху как хрупкую и ласковую натуру, которой она была глубоко внутри, за толстым слоем зеленой скорлупы. Ей хотелось романтики, объятий, цветов, подвигов, совершенных ради нее! Не то, чтобы другие орки не проявляли к ней интерес, проблема была лишь в том, что каждый раз, когда Тардла обижалась, кто-то обязательно получал перелом, в лучшем случае.
Но однажды она услышала о том, что король требует вернуть дочь из заточения в башне и выдать ее за того рыцаря, что спасет ее. И это было решением! Если кто-то готов сразиться с огнедышащим чудовищем за женщину, которую даже ни разу не видел – то он обязательно примет награду, несмотря на экзотическую внешность! Единственное, что нужно было сделать – это занять место принцессы. Выкинуть привилегированную дрянь из окна башни и сказать спасителю, что злая колдунья, заточившая ее здесь, наложила ужасные чары! Красота (кстати, весьма условная красота, ведь как можно считать бледную кожу, физиономию как у ребенка и отсутствие бицепсов красотой?) утеряна, и не вернуть ее ничем! А если придворные чародеи смогут «вернуть» Тардлу в «прежний» прекрасный облик – тем только лучше! План был прост и гениален. Ведь кроме своей уникальной красоты Тардла могла похвастаться еще и редкой для ее народа сообразительностью!
Она вошла в пещеру у подножия Черной Скалы.
V.
– Идиот! Не греми своей дурацкой сумкой! – шипел сэр Юлий, но даже его шепот звучал громко, отражаясь от стен пещеры.
– Прощения прошу, ваше сиятельство… – пожал плечами Себастьян. – Только сумка-то не моя, там моих вещей и нет вовсе…
– ЗАКРОЙ СВОЙ РОТ! – эта фраза была чем-то средним между шепотом, нормальной речью и потугами рожающей женщины. Лицо молодого рыцаря покраснело так, что стало напоминать тусклый уголек в полумраке.
Себастьян послушно замолчал, и они пошли дальше. Он хотел добавить, что каждый шаг его светлости производил лязг доспехов громче, чем шумел рюкзак с амуницией, но было велено молчать, так что…
– Слышишь, какая тишина? Эта тварь точно спит! – Юлий поднял палец вверх, что тоже спровоцировало несколько металлических щелчков.
Себастьян кивнул, говорить все еще велено не было.
– Да-да… Он спит, а значит я смогу отрубить его голову во сне! Пошли!
Когда эхо последнего слова стихло, они пошли дальше. Тоннели Черной Скалы были настоящим лабиринтом: то разветвляясь, то соединяясь, то расширяясь, то сужаясь, они напоминали паутину, свитую обезумившим пауком. Рыцарь и оруженосец пробрались бы через нее быстрее, если бы сэр Юлий не провел их через одни и те же три развилки пять раз подряд. Они шли и шли в полной тишине, пока пещеры