Это называется "свинство". Никак иначе. Не могли что ли регенераты и военные устроить "вечеринку" не знаю, утром что ли, или ночью, чтобы можно было сесть на полосу визуально. А теперь – приходится гадать, чтобы понять, можно ли сесть на полосу в условиях абсолютной темноты, или нет. И ведь… стоп! У Жеки должны же быть какие-то приборы ночного видения.
– Капитана Паслёнова просьба пройти в кабину. – сказал я в трубку бортового телефона.
Кричать уже было нельзя, так как на борту были люди. Не те семьи бойцов, которых я согласился вывезти ради шанса оказаться в Первопрестольной с единственной целью – вывезти любимую женщину и мать моего ребёнка, как сегодня оказалось, из ада. Правда, ради этого мне пришлось заплатить высокую цену – жизнь бортпроводника Никиты, которого мне пришлось застрелить, чтобы тот не превратился в регенерата, и рука моего командира Сельчука…
Мои размышления прервал стук в дверь, которую, согласно требованиям безопасности, пришлось закрыть на замок.
– Войдите. – сказал я, нажимая на радиопанели кнопку разблокировки кабины.
– Вызывал?
– Да, Жек, вызывал. У тебя нет приборов ночного видения?
– Есть, тебе парочку?
– Виталь, ты будешь? – спросил Жека.
– Буду. Только дальность у их ПНВ считай что никакая – метров двести, не выше.
– То есть, садиться будем как в тумане? – спросил я.
– Ну да. Причём, визуально, инструменты малопригодны.
– Всё равно неси. Лучше хоть что-нибудь, чем ничего.
– Сейчас буду.
Жека вышел из кабины, и туда зашла Оля.
– Как вы? Кофе, может быть?
– Если можно. – сказал я. – С сахаром.
– И мне тоже, но без сахара. – сказал Виталя.
Вообще-то пилотам запрещено принимать одну и ту же пищу во избежание полной потери управления самолётом. А то никто не знает, как управлять самолётом, если оба пилота посменно сидят в туалете с отравлением. Если знаете, подскажите.
Оля удалилась из кабины, когда к нам зашёл Жека и притащил два шлема с приделанными к ним ПНВ.
– Лучшее, что смог придумать. Не обессудьте.
– Главное, что есть, и они работают. – сказал Романевский, надевая на себя один из шлемов. – Вроде неплохо. Надо пройти около поверхности, чтобы понять, как они работают.
– Ясно. – ответил я, тоже надевая и настраивая шлем.
Небольшая настройка ПНВ далась мне довольно легко, так как в одной из частей "Call of Duty" принцип работы таких вот приборов был повторён так, как будто это настоящий прибор.[1]
– Мальчики, кофе, как заказывали. – шутливо сказала Оля.
– Спасибо. – сказал я. – Можешь посидеть в кабине? Мне надо отвлечься.
– Да, конечно.
Я вышел из кабины и остановился на передней кухне. Кофе, который налила мне Оля, оказался без сахара, так что пришлось позаимствовать у неё пару пакетиков сахара и пластиковую дырявую палочку для размешивания.
С трудом выпив кофе, я вошёл в салон бизнес-класса, который был занят экипажем и теми, кого я распорядился посадить туда. В их число попали Лена, Мишель и Харитон Владимирович.
– Как ты? – спросил я жену.
– Нормально. Только до сих пор не верю, что Киров пал.
– Я тоже не верю, но что случилось – то случилось.
– Вы о чём? – спросил меня по-английски Мишель.
– О своём. Не жалеешь, что с нами отправился?
– Нет. За своей Джокондой я готов улететь хоть на край света! – воскликнул он мне.
Бахвальство да и только. Блин, эту романтическую фигню мне говорит человек старше меня, а я по закону могу считать себя "молодёжью"! Хотя… может и вправду говорят, что любви все возрасты покорны? И нашему французу на фоне этой самой любви конкретно снесло крышу.
– Слушай, а тебе…
– Домой? А что дома? Дом мой в Париже, а от него остались только угли.
– Какие угли? – удивился я.
Стоит сказать, что последние две недели я особо за новостями не следил, так как был в очень плохом состоянии. И сейчас практически любые новости, за исключением мятежа военных, меня не удивили.
А почему военные меня не удивили своим поступком? Почему одни военные остались верны Миролюбову, хоть он фактически и не является властью, а другие, отказались ему подчиняться ради каких-то своих интересов.
Ответ лежал практически на поверхности: включив как-то свою любимую аудиокнигу, я случайно перепутал номера глав и включил отрезок, в котором главный герой беседует с вдовой недавно погибшего научного руководителя по поводу скорого массового дезертирства.
– А что случилось с Парижем? – спросил я.
– Ты не знаешь? Сообщили о сильном пожаре, выгорело три округа.
– Не знал. Извини.
– Хорошо,