Угрожая таким образом, а на самом деле проявляя большую любовь к Рамдасу, пуджари настаивал, чтобы в дневные часы тот ложился спать, и сам не покидал храм для дневной трапезы, пока не убеждался, что Рамдас заснул. О Рам, как Ты добр!
Как-то во время прогулки по жаре Рамдас почувствовал жажду. На пути он увидел колодец, из которого несколько женщин набирали воду. Он подошел к ним и попросил одну из женщин дать ему напиться. В ответ она сказала: «Махарадж, я мусульманка, и тебе, индусскому монаху, не полагается брать воду из моих рук».
«О мать, – ответил он, – Рамдас не признает никаких кастовых различий. В тебе, как и во всех женщинах, он видит вселенскую мать, Ситу. Поэтому не сомневайся ни в чем и дай своему сыну воды».
Женщину очень удивил этот ответ. Она тщательно вымыла кувшин и, налив в него свежей воды, стала лить ее в сложенные ладони Рамдаса. Напившись, он продолжал свой путь.
Рамдас оставался в Рам-мандире около десяти дней. Вечерами к нему приходили друзья из города и задавали ему различные вопросы о Раме. Он старался давать им ответы, внушенные ему самим Рамом. Как-то к нему пришел один друг, пожелавший вступить с ним в дискуссию на религиозные темы.
Первый его вопрос был: «Кто ты?»
«Я Рамдас», – последовал простой ответ.
«Нет, ты говоришь неправду, – возразил друг. – Ведь на самом деле ты Рам. Когда ты заявляешь, что ты Рамдас, ты не понимаешь, что говоришь. Бог пребывает во всем. Он в тебе, а значит, ты – это Он, признай это».
«Правда, дорогой друг, Бог повсюду, – ответил Рамдас, – но в то же время следует заметить, что Бог один и един. Если Он в тебе и повсюду вокруг тебя, могу ли я осмелиться спросить, к кому ты обращаешь свой вопрос?»
Подумав некоторое время, друг вынужден был сказать: «Да, действительно, я задал вопрос самому себе».
Этот ответ был отчаянной попыткой сгладить свое первое утверждение. Если бы он сказал, что вопрос был обращен к Рамдасу, тогда стало бы ясно, что спорщик признает двойственность – «я» и «ты».
«На самом деле, – сказал Рамдас, – Рам не говорит. В тот момент, когда Он говорит, он уже не Рам. Речь всегда рождает чувство двойственности – говорящий и тот, с кем говорят. Рам един и неделим. Только по чистому невежеству человек, чье эго является огромным препятствием для постижения единства Бога, может сказать, что он – Бог».
Друг еще некоторое время настаивал на своей аргументации, но в конце концов прекратил спор.
По пожеланию Рамдаса, любившего на некоторое время оставаться в уединении, друзья отвели его в рощицу в миле от города, где имелся маленький