Заполнит клетки, и через век
Нас откопают археологи.
Давай уедем, я всё собрал:
Гитару, лучший томик Бродского.
Чем больше мы отсчитаем шпал,
Тем меньше будет в нас уродского.
Купил билеты в один конец.
Признаться мне не хватит выдоха,
Я по любовям не сильный спец,
Но я готов впервые выехать.
Давай сегодня, я всё решил.
Оставь шарфы, носки из войлока.
Мы станем искрой одной души.
И прослезятся археологи.
Грехи и пальцы
Маленький Витя считает свои грехи:
Дважды за день разразился отцовским матом,
Шарф не надел, и теперь его ждёт бронхит,
Пендель целебный отвесил младшόму брату,
Маме соврал, перепачкал гуашью лифт,
А на уроке ИЗО решил отоспаться.
Маленький Витя не знает пока молитв,
Просто молчит перед сном, загибая пальцы.
Так же сегодня он камнем попал в кота.
«Спите, пернатые…» – шепчет в своей кровати
И загибает. И с ужасом ждёт, когда
Пальцев не хватит.
Морщины
Висят морщины у девушки, Господи Боже,
А ведь вчера она бегала с розовой кожей,
А ведь вчера она пела в церковном хоре,
Встречалась с кем – то, рвалась на море.
Встречалась с кем – то намного старше,
Намного старше её папаши.
А ранним утром исчез мужчина,
На всём оставив свои морщины,
Куда ни глянь —
следы машины,
Одни морщины,
Одни морщины.
Рассматривание себя со стороны
Подъезд зевнул и кем – то высморкался в утро,
рассвет кинжально меток. Всё, что крепче брюта
залить охота внутрь. Жалею человека,
бредущего с культёю пенсии в аптеку.
В окно таращусь, в небо, в мясо пуповины,
у мусорки: собаки, кошки, херувимы.
А где – то там, в других местах, совсем безоких
друг друга любят люди или боги
за просто так, по доброте своей душевной,
и там у них прекрасно всё, и дождь волшебный,
поля в цветах живых, в спине и лёгких – лёгкость,
и голова – пустая ветреная ёмкость.
И дунешь в гости. Скромный домик, ива, речка,
один из ангелов скучает на крылечке,
сидит, обняв коленки. Молвит: «Папа занят.
Себя рассматривает вашими глазами».
Ты вонзишь мне ножик в печень
В подворотне синей ночью
Ты вонзишь мне ножик в печень.
Я запомню искры – очи.
Этот цикл, поверь мне, – вечен;
Мы встречались в прошлых жизнях,
Смытых бережным прибоем.
По тебе справляя тризну,
Я пожертвовал собою,
Лишь бы видеть искры – очи,
Лишь бы слышать песню речи.
А сейчас ты синей ночью
Острый нож вонзишь мне в печень.
Не случайность это вовсе.
Я