Эйден медленно и тихо втянул в себя воздух. Очки оставили красные следы вокруг ее глаз, но он приметил огромные шоколадно-коричневые драгоценные камни, сверкнувшие на него, столь же великолепные, как и любое из ее творений. И полные подозрения. Тут же в сознании проскользнула неле пая мысль. Им бы поменяться глазами! У него темные волосы, смуглая кожа и темно-синие глаза матери. В то время как Таш Синклер, белокожая, практически северная, с карими глазами, которые должны были бы принадлежать ему. Увлекательное сочетание.
– Может быть, это и не то, зачем я пришел, в частности, но говорю серьезно. Ваши работы удивительны.
Эйден бродил без разрешения по студии и осматривал работы на полках. Множество высоких замысловатых ваз, черепахи и ламантины, зеленые морские драконы, необычные медузы.
Она следила за ним, пока он расхаживал по ее пространству. Краем глаза он заметил, как она подняла дрожащие пальцы к спутанным волосам, быстро закрутила их и закинула себе за спину. Он сощурился. Несмотря на то что она увлечена его отцом, все-таки беспокоится, хорошо ли выглядит для него. Очаровательно.
Если маленькая мисс Художница одержима идеей подцепить его отца, пожалуй, фирменная коллекция стальных взглядов не самое эффективное оружие в его арсенале. Или его чековая книжка. Возможно, тут что-то более личное. Он сам.
Если она охотится за именем или деньгами Мура, он имеет и то и другое. Возможно, она позволит себе отвлечься от отца, тридцать лет состоящего в браке, в пользу его младшей и единственной модели. Давно пора сделать для него что-нибудь хорошее. Если ее волнует его мнение, тут есть над чем поработать.
Если бы она знала, о чем он думает, глядя на нее, наверное, пробежала бы уже целую милю. Она ежедневно работает с огнем, работает, но не играет. В отличие от него. Он любит бурные короткие и пылкие отношения с непостоянными блестящими амбициозными женщинами. Он тореро, она бык. Его цель – заставить ее удерживать взгляд на нем достаточно долго, чтобы забыть о своей одержимости его отцом. Продолжать описывать вокруг нее круги, все дальше и дальше отводя от семьи, которую он так отчаянно пытался защитить. Его мать всю жизнь посвятила ему. Самое меньшее, чем он мог бы отблагодарить ее, – помочь сохранить верность мужа. Если еще не поздно.
– Чувствуйте себя как дома, – сказала Таш с издевкой, приподняв бровь, снимая щитки с запястий и бросая их на рабочий стол.
Эйден проглотил улыбку и взглянул на ведро, от которого все еще валил пар.
– Над чем работаете?
– Практиковалась в изготовлении болванки для декоративной вазы. Мне с ней не повезло.
Таш вытащила из почти испарившейся воды трубку и неуклюжее произведение на другом ее конце. Стекло растрескалось. Она кивнула на ряд разноцветных стеклянных трубок на рабочем столе.
– Это будут попугаи, расположенные вокруг ее горлышка.
– Я возьму ее.
– Она не продается, пока я не доведу ее до ума.
Таш,