А он все же пришел. Пришел и стоял, как безмозглый безвольный мудак, сжимая зубы так, что ныли челюсти. Из души как будто кто-то с корнем выдирал большое сложное чувство, но оно немедленно врастало обратно, отвратительно посмеиваясь.
Тильда. Сучка, каких поискать. И ничего в ней не было. Ничего. Откровенно странная молодая женщина нелепого вида. Девушкой назвать ее язык не поворачивался.
Она училась с ним на одном курсе, благополучно заваливая экзамены по неинтересным предметам и блестяще отыгрывая чем-то зацепившие.
Сэм, видимо, был для нее «неинтересным предметом»…
– Тильда, подожди… дождь такой сильный, я просто провожу тебя и…
– С хрена ли? Обойдусь! Да не нужна мне твоя куртка, сгинь! Дождь – это круто! Эй, стоп, стоп! Что это ты надумал себе, милый мальчик, м-м-м?! Не на-а-адо этого, Сэмми, ты же такой умник, что это с тобой приключилось?!
С ним ничего. С ним приключилась Тильда.
Сэм никогда не был особо общительным. После Тильды замкнулся в себе еще больше.
Хотел бросить учебу, чтобы Тильда не маячила перед глазами, но будущая профессия была выбрана очень верно.
Математика никогда не казалась ему скучной. Чистая наука и приложения. Ему было интересно, остро, словно голодно.
На втором курсе Сэм начал сотрудничать со спортсменами – подводил сухую статистику тренировок по результатам медобследований.
После были студентки с архитектурного – цветокоррекция и области видимости на фасадах. Много расчетов, еще больше – объяснений этих же расчетов.
«Ах, Сэм, у тебя все так просто выходит! Мы ничего не поняли, но это очень красиво, пра-а-авда…»
Две пары блестящих глаз, аккуратные чопорные платьица и запах сладких яблок. Хорошие, милые девочки. Сэм не помнил их имен после. И во время тоже не помнил.
Физики, химики, расчеты для дорожной службы, интегральные уравнения в радиационной медицине, снова статистика – уже для анализа адаптации в условиях плоскогорья, тут же совершенно абстрактная работа по теории многообразий…
Тильда, посмеиваясь, заваливала топологию в третий раз – «Ни хрена не понимаю, это о чем вообще?!», при этом легко раскусывая фантастически сложные задачи по механике. Она умела сходу считывать принцип работы приведенных на многостраничных схемах устройств, отмечая важные узлы тонким карандашиком.
Ее рыжие волосы, словно второпях остриженные канцелярскими ножницами, вечно торчали в стороны. Светлые брови, просторная рубашка будто с мужского плеча… или действительно с мужского?
«Сувенир?» – Сэм, срываясь, отшвыривал в сторону кипы исписанных листов и шипел раскаленными углями – представлял, как она, насмешливо поглядывая на очередного спящего любовника, тырит у него эту рубашку «на память». Несмотря на специфическую внешность, недостатка в поклонниках у нее не было никогда.
Последний год учебы, по традиции подчищающая «хвосты» Тильда, диплом, «Сэм, у вас выдающиеся способности!» – и вновь учеба, «новая ступень», преподавательская и научная работа. Исчезнувшая с горизонта Тильда, водоворот событий, каких-то новых людей, работа, работа, работа. Спокойные вечера без швыряния бумажек и обжигающих эмоций в груди. Все очень благопристойно и ровно. Пусто.
Пустота.
Приглашение в старейшее учебное заведение страны, «работа мечты», бесконечные расчеты (уже новые), сотрудничество.
Кипа исписанных листов, стопкой, на идеально ровном газоне, причудливые башенки на здании университета вдали и… возникшие вдруг в поле зрения босые ступни, нагло попирающие ярко-зеленый ковер. Совсем рядом.
Тильда. Теперь уже коллега Тильда. Кафедра механики. Этажом ниже. Как говорится, «прошу любить и жаловать!»
– Привет.
– Сэ-э-эмми! Ух, ну и взгляд! Ты как будто труп увидел!
Но трупа Сэм не увидел. Ее трупа.
Через полгода после газона и ступней. В куче черного от копоти покореженного металлолома невозможно было ничего и никого увидеть. Веселенькие новогодние гирлянды на высоком мосту, местами сорванные во время аварии, рассеянно мигающие над скрученным в ком и сгоревшим после автомобилем. Ее автомобилем. Тильда всегда предпочитала быструю езду.
И ничего от нее не осталось. Ничего. Пусто.
Две недели Сэм делал вид, что ничего не произошло, принимая редкие соболезнования от коллег: «Ох, такая трагедия! Кажется, вы учились вместе?», а после – оборвал лекцию на полуслове, быстро вышел из аудитории и поехал на кладбище, сам не понимая, что он хотел там увидеть. Простая табличка с надписью «Тильда Ричардс» никак в его понимании с Тильдой не пересекалась и никакого отношения к ней не имела. Комья мерзлой земли и несколько погибших от недавних заморозков букетов тоже. Оставалось только развернуться и уйти прочь…
Сияющий огнями, разномастными нарядными елками и рекламой город раздражал донельзя. Постоянно казалось, что в машине было ужасно душно и пахло…