– Ну как вам чай, Джереми? – поинтересовался профессор.
– Это просто превосходно, – произнес я, чувствуя, как обретаю состояние максимальной ясности.
– Замечательно, значит, вы полностью прониклись его вкусом, – обрадовался профессор.
– Иначе и быть не могло, – улыбнулся я.
– Ну что же, пора продолжить. Сегодня стоит завершить рассмотрение оставшихся личных дел, – профессор подтянул очередную папку, одновременно поправляя очки на носу.
– Профессор, можно кое о чем у вас спросить? – в моей голове вдруг назрел один любопытный вопрос.
– Да, конечно, – отвлекся от документа профессор.
– Все те люди, дела которых вы отобрали, являются пациентами третьего этажа, верно? – спросил я.
– Совершенно верно, Джереми. Пациенты с четвертого этажа опасны, о чем я уже ранее говорил, поэтому взаимодействие с ними невозможно. Если вы хотите убедить меня в том, чтобы рассмотреть кого-то из них, то я вам отвечу категорическим отказом, – ответил доктор Блэк.
– Но ведь они такие же люди, как и все остальные, просто они сильнее больны, чем другие, разве нет? – продолжать любопытствовать я.
– Понимаете, Джереми, те, кто содержатся на четвертом этаже, не просто сильно больны, – профессор чуть-чуть наклонился ближе ко мне. – Они чудовищно сильно больны, – произнес он полушёпотом. – Общение с ними не сулит ничего хорошего, поверьте мне. Там содержатся те, кто, к великому сожалению, уже никогда не будут способны покинуть эти стены, так как их пребывание среди людей невозможно, оно чревато массовым безумием и полнейшим хаосом, – лицо профессора выглядело немного взволнованным, даже, можно сказать, испуганным.
– Хорошо, профессор. Но я и не настаивал на том, чтобы привлечь кого-то с четвертого этажа, нет, я лишь хотел уточнить у вас: пациенты с какими диагнозами и болезнями содержатся там? – слукавил я.
– Джереми, там находятся люди с крайне тяжелой формой шизофрении, которые не поддаются никакому лечению. Но помимо всего прочего, они не просто отстранившиеся от нашего мира, как, к примеру, Питер Адамс. Нет, у них все, наоборот, они всячески пытаются ворваться в наш мир, распространив чуму своих страшных и извращенных мыслей. Вот, что действительно страшно. Поэтому я вас предостерегаю от любых порывов познакомиться или заговорить с кем-то из них. Не надо нарушать равновесие своей собственной жизни, – лицо профессора было максимально серьезным.
– Хорошо, профессор Говард, больше не возвращаемся к теме четвертого этажа, вы дали мне исчерпывающую информацию, – сказал я, изобразив на лице полнейшее равнодушие к этой теме. Не знаю, поверил ли мне профессор, ведь все мои мысли в этот момент были