Артанна подняла на взволнованного помощника печальные серые глаза и поприветствовала его слабым взмахом руки.
– На тебе лица нет, – констатировала она. – Что стряслось?
Дрожащей рукой Веззам протянул письмо:
– Пришло сегодня утром.
– От кого?
– Ты не поверишь, – шепнул он. – Читай.
Артанна с безразличным видом приняла послание, но, узнав герб одного из Домов, входивших в правящий совет Ваг Рана, вмиг помрачнела.
– Быть такого не может…
– Ага, – кивнул Веззам. – Я не открывал.
– И я не хочу.
Трудно было ее винить. Последняя весточка, которую Артанна получила с родины, возвещала о том, что ее семья – один из величайших Домов страны – была уничтожена по обвинению в измене. Сама Артанна избежала казни лишь чудом. С тех пор с родины не пришло ни строчки.
– Там может быть что угодно, – настаивал Веззам.
Артанна вышла из-за стола и поманила его за собой.
– Вот именно! – понизив голос, проговорила командир, перейдя на вагранийское наречие. – Хватит с меня их интриг. Не хочу иметь с Ваг Раном ничего общего.
– Но что, если в этом письме нечто действительно важное?
Сотница смерила Второго тяжелым взглядом и ничего не ответила. Веззам отлично помнил, с какой ненавистью она отзывалась о Шано Оддэ – советниках, отдавших тот роковой приказ.
– Пожалуйста, – взмолился Веззам.
Второй видел внутреннюю борьбу, отразившуюся на лице Сотницы. Артанна многое пережила, но боль и непонимание, связанные с потерей семьи и невозможностью вернуться домой, терзали ее сильнее всего. Веззам знал это и оттого чувствовал себя гадко, заставляя командира ворошить дурное прошлое.
– Ладно, – вздохнула женщина и сломала печать. – Будь что будет.
Она долго изучала текст, вспоминая письменность, которой не пользовалась уже много лет. Закончив читать, Артанна резко бросила бумагу в ближайший костер.
– Что там было? – Веззам наблюдал над корчившимся в агонии листом.
– Один из членов Шано Оддэ ищет встречи. Заливар нар Данш.
– И?
– Он ее не найдет.
1.2 Миссолен
Домовое Святилище в поместье Деватонов не уступало великолепием храмам священного Агарана. Резные скамьи из дорогих пород дерева, золотая и серебряная утварь, ослепительной красоты витражи из гацонского стекла, статуи – все это было призвано заставить грешника благоговеть не только перед величием господним, но и перед богатством Дома Деватон.
И оттого Демос еще сильнее ненавидел это место.
В Амеллоне, где он провел большую часть жизни – еще до того момента, как роковой пожар унес жизни его жены и детей, а сам Демос стал зваться Горелым лордом, – все было скромнее и проще. Но здесь, в столице империи, его семья играла на публику. Любыми средствами Дом