– Пахнет хорошо, – говорит Грэм. Он снова садится и хватает контейнер с курицей и брокколи. Я протягиваю ему вилку и позволяю есть из контейнера, хотя курица – мое любимое блюдо. Но сейчас не время жадничать. Я открываю говядину по-монгольски и начинаю жевать, хотя и не голодна. Но будь я проклята, если Саше или Итану достанется хоть кусочек.
– Шлюхи, – бормочу я.
– Шлюхи, которые остались без еды, – говорит Грэм. – Может, оба умрут с голоду.
Я улыбаюсь.
После чего молча ем и думаю, долго ли собираюсь сидеть на лестнице с этим парнем. Я бы предпочла, чтобы дверь открылась, когда меня здесь не будет. Не хочу знать, как выглядит Саша.
С другой стороны, не хотелось бы пропустить момент, когда она откроет дверь и обнаружит, что за ней сидит Грэм и ест ее китайскую еду.
Поэтому я жду. И ем. На пару с Грэмом.
Через несколько минут он ставит контейнер на пол, лезет в пакет и выуживает два печенья с предсказаниями.
Одно он протягивает мне, другое раскурочивает сам. Разломив печенье, он разворачивает полоску бумаги и читает свое предсказание вслух: «Сегодня тебе повезет в крупном деловом начинании». Прочитав, он складывает пророчество пополам.
– Самое оно. Сегодня я как раз слинял с работы.
– Дурацкое предсказание, – бормочу я.
Грэм скатывает бумажку в крошечный шарик и швыряет им в дверь Итана. Я разламываю свое печенье и достаю предсказание. «Если прольешь свет на свои недостатки, все твои совершенности померкнут».
– А это мне нравится, – говорит он.
Я следую его примеру: комкаю предсказание и швыряю в дверь.
– Я – граммар-наци. Совершенства, а не совершенности.
– Поэтому мне и нравится. Единственное слово, в котором сделана ошибка, – «совершенство». Какая ирония.
Он подползает к двери, хватает бумажку и снова приваливается к стене. Бумажку он протягивает мне.
– Мне кажется, ты должна оставить это себе.
Я тут же отпихиваю его руку с предсказанием.
– Не хочу, чтобы что-то напоминало мне об этом моменте.
Он задумчиво смотрит на меня.
– Да. Я тоже.
Похоже, мы оба начинаем нервничать из-за того, что дверь может открыться в любую минуту. Поэтому мы просто прислушиваемся к их голосам и молчим. Грэм дергает нитки из джинсов на правом колене, пока на полу не образовывается кучка волокон, а колено остается почти голым.
Я беру нитку и кручу между пальцами.
– По вечерам мы обычно играли в одну словесную игру на ноутбуках, – говорит он. – Я это хорошо умею. Это я научил Сашу играть, но она всегда выигрывала. Каждый вечер, блин. – Он вытягивает ноги. Они намного длиннее моих. – Это производило на меня впечатление, пока я не увидел в ее банковской выписке плату за игру в восемьсот долларов. Она покупала дополнительные буквы по пять долларов за штуку, просто чтобы побить меня.
Я пытаюсь представить, как этот парень