Зимой Жуков хорошо справился с испытанием, которое ему устроил во время внезапной проверки Блюхер, один из самых энергичных сторонников профессионализации Красной армии: «Как у вас обстоит дело с боевой готовностью? Вы понимаете, что стоите недалеко от границы? – спросил он Жукова. – Да? Тогда дайте полку сигнал „тревоги“». Поднятый среди ночи полк был тщательно проинспектирован. Блюхер обнаружил, что один пулеметчик забыл запас воды для охлаждения своего оружия. «Учтите эту ошибку», – ледяным тоном бросил Блюхер Жукову[133]. Тем не менее после этой проверки Гай подтвердил Жукову то, о чем говорил ему еще летом: он выбран для отправки на учебу в Ленинградскую высшую кавалерийскую школу, на курсы усовершенствования командного состава. В его личном деле сохранилась следующая характеристика, данная Гаем: «Теоретически и тактически подготовлен хорошо.
Хороший строевик и администратор, любящий и знающий кавалерийское дело. Умело и быстро ориентируется в окружающей обстановке. Дисциплинирован и в высшей степени требователен по службе. За короткое время его командования полком сумел поднять боеспособность и хозяйство полка на должную высоту»[134].
В высшей кавалерийской школе
Осенью 1924 года Жуков впервые приехал в бывшую столицу. На фотографии мы видим его в зимней форме, в буденовке с красной звездой на голове. Ему 28 лет. Он носит маленькие усики, подстриженные щеточкой. У него широкие плечи, черты лица огрубели. Исчезли ирония и вызов, читающиеся на фотографиях до 1915 года. В последующие годы он расстанется с усами, но останется суровая маска, плотно сжатые, несколько выдающиеся челюсти, насупленные брови, ямочка на подбородке.
В Ленинграде Жуков оказался в одной компании с десятком других командиров кавалерийских полков, в том числе с Рокоссовским, Баграмяном и Еременко – тремя людьми, которые в разном качестве сыграют важную роль в его жизни. Как это уже было в 1920 году, срок обучения неожиданно сократили с двух лет до одного: не хватало средств и преподавателей. Жуков занимался упорно, если доверять свидетельству Рокоссовского – зафиксированному, когда тот уже не был другом Жукова, и Баграмяна, на всю жизнь оставшегося его другом. Программа обучения не блистала оригинальностью, почти полностью повторяя существовавшую в царской армии: вольтижировка и верховая езда, фехтование, форсированные марши, преодоление водной преграды верхом,