Мама с сестрой взахлеб вспоминают свое совместное босоногое детство, женщины потихоньку оттаивают, чувствуя неприкрытую доброжелательность. Все перемещаются за стол. Кушают, чай пьют, винцо пробуют. Все улыбаются…
Это наши гости с Донбасса. С того самого. Мамина двоюродная сестра со старшей невесткой. Пока все жили в мире, как-то и не общались толком. А потом пришли дурные новости. Для нас, благополучных жителей Кубани, слово «война» стало синонимом их беды. Помню, как их разыскивали, помогали, звали переехать. Проблемой стала даже пересылка денег и продуктов. Просили каких-то случайных знакомых, курсирующих из России к своим, в Донбасс, под обстрелами.
Ох, как мы все обсуждали и осуждали, стоя на остановках и в магазинах. Вот, сейчас отобьем Крым и рванем спасать остальных! Там же наши, под бомбежками… Но.
Никто никуда не рванул. Потекли годы. Их бомбили, они голодали, в подвалах росли дети.
– Света, а внуки? Почему вы не взяли маленького? А сыновья? Хоть бы фруктов отъелись, в море покупались.
– Так никак не взять. У сына даже паспорта нет, а ребенку нужно согласие на пересечение границы от обоих родителей. Один в ополчении, а второй сын без ног, – рассказывать не хочет, а мы не спрашиваем. – Муж после работы в шахтах заболел силикозом, лежит совсем.
Тихо идем сквозь заросли почти спелого винограда, вокруг пахнет цветами. И слушаем о другой жизни. О том, как она шла на работу: «Кушать то надо, хоть и платят через раз, и прилетел осколок. Вот, ногу разорвало», – пожилая женщина показывает косые шрамы от бедра до лодыжки.
– А где работаешь?
– Бухгалтером. Да все ушли, а наш начальник еще держится, зарплату правда задерживает. Да, слава Богу, хоть вообще платит.
– Российская компания?
– Нет… украинская, – опять этот взгляд, вдруг осудим.
– А нам еще повезло, мы в частном доме, с водой нет проблем. К нашему колодцу городские приходят, воду берут, а нам что-нибудь взамен приносят, кто может. Продукты, конечно, дорогие очень в магазинах.
Я смотрю на них со спины. Молоденькая молчит.
Как они похожи, три сестры, только гостьи – эмоциональнее, словно, впитавшие в себя украинский колорит, легко вспыхивают радостью, рассказывая о хорошем, о детках, внуках, то гаснут разом, вспоминая о плохом. Всем очень тепло, родственно.
И вдруг, с полигона неподалеку доносится негромкий гул. Такой привычный и обычный для нас. И две женщины, охнув, садятся и закрывают голову руками. Потом поднимаются, и неловко оправдываются.
– Привычка. Сынок, так сразу под стол прыгает, быстрее всех, – молодая смущенно улыбается.
Мы просто оцепенели. А потом… мы плакали. Разом рухнула последняя напряженность, осталось только жалость, сострадание, желание помочь… Суетясь, собирали какие-то вещи, строили планы.
К слову, они не уехали жить в Россию. И все их доводы казались нам несерьезными: отсутствие документов, денег, больной умирающий муж. Все ведь, можно начать заново. Мы все много лет удивлялись и высокомерно восклицали: «Как же так, вот мы бы сразу», «Да что там жалеть, дом и тряпки», и «Что может быть важнее жизни» … Но принцип бумеранга еще никто не отменял, и к нам пришел 2022. И вот уже вся псевдоцивилизованная Европа и со товарищи, скандирует: «Москаляку на гиляку», – а мы всерьез понимаем, что война может прийти к нашему порогу.
И – что? Куда бежать? Вот тогда и вспомнились тоскливые и потухшие глаза простых русских женщин: «А кому мы нужны? Кто нас ждет?».
Что-то еще, пугающее было в тех глазах, я долго пыталась понять – что… Сомнения? Боль? Страх?
А потом пришло осознание. Так смотрят, брошенные людьми, четвероногие в приютах. Не бездомные, выросшие на улице, а домашние, пережившие ужас одиночества и отчаяния. Лишенные свободы выбора, в клетках, не понимающие кто враг, а кто друг, и что их ждет.
Только это – люди. Преданные своей страной и ее покровителями, брошенные на произвол судьбы, они не знают, что делать. И кому верить. Это страшно.
Может, предательство страшнее войны?
………………
Сколько вопросов подняла украинская гражданская война. Может, кто уже нашел ответ, поделитесь. Главный, конечно: «Почему русских все ненавидят». Для меня главный, потому что про мою жизнь.
– Русские, уходите с очереди, молоко кончается!
Уныло тащу пустой бидончик домой. Все равно не дадут. Хоть и осталось пару человек впереди. И хотелось бы возмутиться, но, что с меня взять, с тощей девчонки-подростка. Да и страшно. Последнее время перепадало и сильным, и смелым. Таким даже страшнее – с них и начинали.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно