Мила Астахова откинулась на спинку сиденья. Ее подмывало слить раздражение на таксиста, но она сдержалась. Живи, пилигрим второй кольцевой. Крути баранку мимо баров, витрин, церквей, супермаркетов – священных столичных капищ. Бери пассажиров, вези их в закат, предсказывай нехитрую судьбу, читай знаки, затерянные в дорожной пыли, только Бога ради, осторожней! Резкий поворот вернул ее мысли в привычное практичное русло. Решительным жестом она собрала волосы в высокий хвост – чтобы не мешал – и набрала Катерину: ”Хеллоу, долли, хау а ю?”– раза три в год Мила ездила по международным выставкам, красиво называла их биеннале, а когда возвращалась домой, какое-то время еще вставляла английские словечки, намеренно преувеличивая американский акцент.
– Привет, ты что приехала раньше? – Катерина на забавы подруги не обращала никакого внимания. Они знали друг друга с первого класса, пережили все стадии дружеских отношений и в конце концов перестали раздражаться на придурь легкой и средней степени тяжести.
– Почему раньше? Строго по расписанию. Ты как, свободна от скальпеля? – если разговор не был рабочей необходимостью, Мила переходила сразу к сути вопроса.
– Абсолютно, – облегченно выдохнула Катерина.
– Тогда дуй ко мне, устроим несанкционированный вечер сдержанного английского гедонизма, – близкая дружба нуждается в традициях гораздо больше, чем семья. Лишенная бытовой рутины она удовлетворяется периодическими вылазками в бар или домашними посиделками, и терпеть не может редких телефонных звонков.
– Минут через 30 я у тебя, – пообещала Катя. И да, в Москве настоящая дружба, как и настоящая любовь проверяется расстояниями.
– Давай, я тоже к этому времени буду. Если что, Серж дома, звони, – Мила бросила мобильник в сумку.
Екатерина Максакова с детства мечтала стать врачом. Прости, читатель, ничего не могу поделать: часто банальная фраза характеризует целую, наполненную эмоциями, событиями, взлетами и падениями жизнь. Если опустить детские годы, проведенные у постели вечно больного плюшевого одноглазого медведя, можно сказать, что Кате повезло с учителями. В средней школе она окрепла в своем решении стать врачом, в старшей с удвоенной силой бросилась изучать химию и биологию. В итоге ее легкое поступление в медицинский родители приняли как само собой разумеющееся. Училась хорошо, на последнем курсе познакомилась с милейшим Петром Владимировичем Бабаскиным, который, правда, не стал жениться, а просто взял и тихо переехал в ее двухкомнатную квартиру. Бабасик точно не знал, какое из достоинств привлекало его больше всего: Катин борщ или удобное расположение ее жилья на Карамышевской набережной. Поэтому, на всякий случай, страстно любил и Катерину, и квартиру, окружая их обеих вниманием и заботой. Пока Катерина перемалывала в прах научный гранит и дежурила на скорых по трое суток, Бабасик потел над диссертацией, жил на зарплату младшего научного сотрудника, заваривал чай с шиповником к ее приходу и перебивался дошираком в дни творческого кризиса. С диссертацией не заладилось. Зато заладилось у Катерины с работой и платежеспособной клиентурой, от чего Бабасик еще сильнее полюбил свою "докторшу”. Кулинарный талант Катерины утвердил его в чувствах: всем известно, что горячие пирожки с капустой значительно укрепляют любовные узы.
– Привет, проходи,-в прихожей Катю встретил Сергей. Расцеловал троекратно, потрепал по макушке, выдал тапки, махнул в сторону кухни и ушел в кабинет.
Кухня Милы, совсем не соответствовала ее положению: небольшая, уютная, с горшками ароматных трав на подоконнике, с теплым запахом домашнего хлеба и кружевным абажуром над столом. Контраст с дизайнерской мебелью, который продавала ее фирма был настолько сильным, что попади кто-нибудь из ее подчиненных или партнеров на программу “Как стать миллионером”, срезался бы на вопросе: А чья, собственно, кухня? Да и вообще, никто не знал ее лучше чем эти двое: муж Сергей и подруга Катерина. На первый взгляд поверхностная, вспыльчивая, заносчивая, на самом деле она была ранимой, умной и страшно ленивой. Настолько, что после первого развода с мужем, ей было лень искать кого-то еще и, насладившись вольной, она снова вышла за него замуж. Настолько, что салон мебели, названный в лучших русских традициях “Дуб и Сосна”, процветал, несмотря на редкие, два раза в год, набеги самой хозяйки. И настолько, что доступ в кухню был закрыт для всех, кроме проверенной огнем, водой, медью и двадцатью годами дружбы Екатерины Максаковой.
– Рассказывай, что у тебя с Бабасиком, – Мила налила подруге чуть больше, чем себе, зная, как непросто дается ей разговор о бывшем не-муже.
– Представляешь, вчера утром, пока я была на дежурстве, приходил домой за остаточным тряпьем. – она шмыгнула носом, – Забрал все деньги, которые я отложила на отпуск. Теперь вместо песни моря у берегов Новой Зеландии придется горланить песни подмосковных грибников в сосновом бору.
– Ох, Катька, говорила же тебе, бестолочь, не давай ему ключи, – Мила хлопнула по столу ладонью, – Ты хоть замки смени что-ли.
– Да поздно уже! – не то чтобы Катя не слушала подругу, в вопросах любви она думала