– Кому же это понадобилось?
– Кто же знает-то? Ты что, следователь, что ли? Сидишь тут, допрашиваешь… Мы сами не знаем, сидим, репу чешем, – откровенничал Петр. – Наверное, взял какие-нибудь обязательства, задолжал кому-то. Что-то в этом роде…
– Ну и дела, – подперев небритую щеку кулаком, произнес Фима.
– Шли бы они, эти дела, – неожиданно взвился Петька. – Давайте лучше о бабах.
Осознав решительный настрой собеседника откреститься от старой темы и очевидную привлекательность новой, я понял, что большего выбить из него сегодня не удастся.
Еще минут сорок я слушал о перипетиях сексуальной жизни Пети за последнее время. Даже на пьяную голову мне трудно было представить как он мог совершать столь головокружительные подвиги с таким животом и тяжелым дыханием.
Ну, да Бог с ним. Я же счел за лучшее откланяться. Выбрал удачный момент и медленной, неуверенной походкой побрел к выходу. „Перебрал парень“, – громким шепотом сказал Петр бросившемуся провожать меня Фиме.
На лестничной площадке я уже бодро и энергично пожал Фиме руку и поблагодарил за приятный и полезный вечер.
– Все, чем могу. Деньги будут – заходи, – сказал на прощание он.
– С последней пенсией, Ефим Михалыч, – ответил я ему в тон и стал спускаться по лестнице.
Размышляя о событиях прошедшего дня, я пришел к выводу, что размышлять, собсрвенно, не о чем. Нужна информация из разных источников. Я решил пойти по простому пути: придя домой, я набрал домашний телефон Передреева.
– Павел Викторович, – уточнил я, когда мужской голос ответил мне: „Слушаю“.
– С кем я говорю?
– Мареев говорит. Теперь моя очередь беспокоить вас ночью.
Приятель показывал 00.15. К сожалению, сегодня мне сказать было ему нечего.
– Слушаю вас внимательно, – не стал вдаваться в комментарии Передреев.
– Мне нужна информация, причем как можно больше. Причем информация из источников, близких к Зимину. Желательно было бы побеседовать с членами Экономического Совета, или как он у вас там правильно называется?
– Губернского Экономического Совета, – поправил меня Передреев.
– Нужно это сделать как можно скорее, в противном случае я не могу выработать никаких версий, которые лежали бы в сфере политики.
Передреев задумался. Были слышны только его дыхание и помехи на линии. „Думай, думай, думай, думай, думай“, – как всегда стал ерничать я про себя на мотив некогда популярной песенки.
– Хорошо, – наконец выдавил из себя министр. – Завтра похороны Зимина. Возможно, с кем-то удастся побеседовать на них, хотя я и не могу полностью это гарантировать. С остальными я устрою вам встречу в воскресенье. А завтра подходите к зданию областной думы к 12 часам дня.
Положив трубку, я тяжело вздохнул, как вздохнул бы каждый, которому на следующий день предстояло „увлекательно“ провести время на таком мероприятии, как Похороны Чиновника.
К двенадцати дня я как мог