– Хальт!
Таврин от неожиданности даже присел, но тут же взял себя в руки и вышел из-за укрытия, подняв руки.
– Я сдаюсь! Их эрфангенгебен!
Часовой направил на Таврина луч довольно мощного фонарика. Яркий свет осветил Таврина снизу вверх. Когда луч света дошел до его лица, Таврин прикрыл глаза ладонями.
– Хенде хох!
– Так свет-то убери с глаз.
Таврин снова поднял руки вверх и тут же зажмурил заслезившиеся от яркого света глаза. Немец опустил луч на автомат ППШ, висевший на груди у Таврина.
– Ваффен! Лёз! Оружие! – командовал часовой.
– Пожалуйста, битте! – Таврин тотчас же снял с груди автомат, положил его на землю и ногой подтолкнул к немцу. – Я бы хотел поговорить с вашим офицером. Цу дойче официр, битте.
Часовой, выставив в сторону Таврина свой автомат, осторожно наклонившись, поднял с земли автомат Таврина, повесил его себе на плечо. После этого почти вплотную приблизился к Таврину и ткнул в его грудь стволом автомата.
– Лёз! Шнелль!
Таврин пошел в указанном немцем направлении. Часовой на расстоянии вытянутой руки следовал за ним, изредка командуя: налево, направо, быстрей.
6
Таврин стоял навытяжку перед немецким капитаном, представляющим Особый отдел сухопутной дивизии, который сидел за столом и внимательно несколько минут изучал пленного. Его удивительно благородное лицо почему-то сразу стало симпатичным капитану. Он неосознанно даже залюбовался этим русским.
– Ваше имя, отчество, фамилия, – наконец спросил особист.
– Таврин Петр Иванович, 1909 года рождения. Капитан Красной Армии. Уходя в разведку, специально переоделся в форму рядового. Я сын полковника царской армии Российской империи, расстрелянного большевиками в 1918 году. Прошу заметить – добровольно сдался в плен со своим оружием. До войны работал начальником Туринской геолого-разведочной партии.
Возможно, это благородство в лице и является результатом его происхождения. Если, конечно, этот русский не врет – подумалось немцу.
– Значит, вы – сын полковника царской армии – воевали в рядах Красной Армии, расстрелявшей вашего отца?
– Я добровольно записался в Красную Армию, имея в виду далеко идущие планы перехода на сторону армии Третьего рейха.
– Как же вы намеревались перейти на сторону вермахта, стреляя при этом и, возможно, убивая его солдат?
– Никак нет, господин капитан. Ни разу я не применял свое оружие против немецких солдат.
– Но вы же ходили в бой?
– Так точно, ходил.
– Как же можно ходить в бой и не стрелять в противника?
– А я не высовывался, – ухмыльнулся Таврин. – Отсиживался за спинами других. Я же, пусть и младший, но офицер. Да и стрелял всегда в воздух.
– И ваши особисты всегда относились к этому спокойно?
– Я