Храните же еще на многие годы, дорогой учитель, священный огонь горящим на жертвеннике нашей богини и учите Ваших учеников хранить божественные искры, разнося их в самые отдаленные уголки мира».
Несомненно, это предисловие раскрывает перед нами великого танцовщика и балетмейстера прошлого Энрико Чекетти, но неизмеримо больше оно говорит об Анне Павловой. Такие честные, искренние слова могли исходить только из чистой любящей души.
Анна Павлова и Энрико Чекетти в «Айви-Хауз». 1920-е гг.
Выпускной экзамен
Весь мир – театр.
В нем женщины, мужчины – все актеры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль.
Одиннадцатого апреля 1899 год в стенах училища состоялся выпускной вечер. Для последнего экзамена Гердт приготовил с Анной Павловой, Станиславой Белинской, Еленой Макаровой и Любовью Петипа[37] одноактный балет на музыку Пуни «Мнимые дриады». Дриады – богини деревьев, согласно сюжету спектакля, крестьянка, графиня, баронесса и дочь привратника играют в дриад. Оттого дриады и мнимые. Павловой досталась роль дочери дворецкого.
Император Александр III с императрицей и детьми: Николаем, Георгием, Михаилом и Ксенией на лодке. Гатчина
В первом ряду Михайловского театра (на этот раз было принято решение не ограничиваться ученической сценой) сидели члены жюри: известные балетные деятели и гости – царская семья: император Александр III, его супруга, императрица Мария Федоровна, наследник цесаревич Николай Александрович[38], братья Государя – Великие князья Владимир Александрович[39], Алексей Александрович[40], Сергей Александрович[41] и Павел Александрович[42] с супругами. Перед высокими гостями и комиссией обыкновенные театральные программки, в которых, по окончанию спектакля, они должны выставить оценки.
Аннушка танцевала с Мишей Фокиным, который блестяще держался на сцене. Впрочем, и наша героиня тоже не сплоховала, немного стушевавшись в начале, она быстро взяла себя в руки. По окончанию представления присутствующий на спектакле писатель, редактор самого распространенного тогда в России журнала «Нива» Валерьян Яковлевич Светлов[43] писал о последнем школьном спектакле Павловой: «В этот вечер впервые появилась перед публикой воспитанница Павлова, она обратила на себя общее внимание. Тоненькая и стройная, как тростинка, и гибкая, как она же, с наивным личиком южной испанки, воздушная и эфемерная, она казалась хрупкой и изящной, как севрская статуэтка. Но иногда она принимала аттитюды и позы, в которых чувствовалось что-то классическое. С детской