Дед был глубоко русским человеком по своему воспитанию и мировоззрению. Психология русского крестьянина не исключает веселья, удали, даже хулиганства, но мне кажется, в основе своей она степенна, неспешна и консервативна, то есть противна всякому революционному модернизму, любому декадентскому умничанью. А. Куликов был до мозга костей художником-реалистом, художником-классиком. Он писал заказные картины на советские, особенно военные темы. Но, строго говоря, он не был советским художником. Как не был и антисоветским. Он просто тихо жил в свое время. Жил вместе с народом, сопереживая несчастьям и радуясь удачам, пытаясь, не мудрствуя, точно отражать жизнь и время своей кистью.
Я не раз имел основания сетовать на нашу российскую беспечность к сохранению семейных хроник. В отношении Афанасия Ефремовича этого не скажешь. Он сам написал свою биографию. Позже писали о нем. Но главное, остались его картины. Время и какой-то злой рок развеяли их по стране. Но все равно они могут о многом рассказать. Они запечатлели прошедшие годы, настроения, лица давно живших людей, мгновения вечной природы. Я люблю смотреть на работы своего деда Афанасия Куликова и часто это делаю. Мне кажется, я понимаю и разделяю чувства, которые владели им в минуты творчества. Картины много могут рассказать о жизни художника, но пусть он о себе расскажет сам. Несколько коротких выдержек из его автобиографии. Должен честно сказать, что не уверен в абсолютной подлинности текста. Рукописи в годы немецкой оккупации Малоярославца закапывались в землю и были сильно испорчены. Восстановлены они уже после смерти художника его другом Иваном Макаровичем Касимовым. Наверное, не удалось избежать додумывания и некоторых конъюнктурных дополнений в нужном для советского издателя духе.
Итак, предоставим слово самому художнику. Отрывки из его автобиографии:
Родная деревня Исаково стоит в низинке. На горку подымешься – за тридцать верст виден из-за леса город наш Малоярославец. Недалеко пролегает большак – старая дорога от Москвы до Калуги; по бокам ее вековые березы.
Отец мой – захудалый крестьянин. На сходках был последний: всегда молчал, хоть и был грамотный. Зато играл на гармошке, чинил часы и читал псалтырь по упокойникам. Мать – повитуха, «бабка»…
…В 1884 году, в январе 11-го дня рождение мое. По рассказам отца, матери для меня было устроено несколько качулек – так я был криклив. Кроме меня, было четверо: брат и три сестры…
…Вот что сохранилось в моей памяти в раннем детстве. Лежа в люльке, я смотрел из-за занавески и видел на стене избы картинки около божницы. Сейчас это кажется просто: вся в складках просвечивающаяся кубовая (синяя) занавеска – шубка матери; из этого шатра виден красный угол избы с божницей и лубочными картинками. Но детское впечатление от этого уголка неописуемо и невыразимо. А может, это был сон…
…4