А вот наследник был слишком прямолинеен и не так умён, как другие его дети. Именно поэтому он оставался лишь главным наследным принцем и никак не участвовал в политических играх отца. Ему это было просто неинтересно.
Зато младший совал свой любопытный нос в каждую дырку, и именно поэтому правитель самолично назначил его главой заговорщиков и тайным руководителем оппозиции. И теперь лорд точно знал, кто в их анклаве готов предать его, а кто верен до мозга костей (кстати, что для него было странно, объявились у них и такие).
И поэтому его удивил намёк Тиора на то, что в тайну лорда Нураза в этот раз вляпался не его младшенький, как того следовало ожидать из всего жизненного опыта Релака, а старший наследник, что было не слишком в его характере.
Но это мало относилось к теме разговора.
А вот несвойственная демонам преданность семье была одной из основ, вокруг которой держалось их единство, и как бы ни выглядели их отношения со стороны, но на самом деле это была лишь хорошо поставленная и подготовленная игра. Слишком слабы они были по сравнению со своими соседями, слишком мала их армия, и очень уже неудачно был расположен их анклав.
Приходилось крутиться.
Поэтому лорд понимал, кто реально должен править страной, если он уйдёт на покой. И как это ни печально, это должен был быть не его старший сын, а стоящий напротив него демон. И все в его семье тоже понимали это.
Усмехнувшись своим мыслям и желая пошутить, показав своё чёрное чувство юмора, правитель сказал:
– Дерзишь, мальчик мой. Дерзишь. Не боишься? Ты разве не догадываешься, что произошло с предыдущим оратором, слишком вольно выражавшимся в моём присутствии? – Релак выразительно посмотрел на закрытые двери за спиной сына.
Он явно намекал на торговца, бывшего последним посетителем этого зала перед самым приходом Тиора, – принц наверняка слышал разбирательство его дела и вынесенный приговор.
Воин, теперь точно воин, равнодушно осмотрел живописную картину у себя за спиной, изображавшую какую-то битву армии демонов с какими-то неизвестными существами, и задумчиво и даже несколько безучастно и равнодушно ответил:
– На всё воля повелителя, – и склонил голову в ожидании мнимого приговора, на который намекал отец, и его дальнейших действий, а также будущего ответа.
«Смотри-ка, уел меня», – восхитился лорд, уже более пристальным взглядом оглядывая своего сына.
Именно такие, как он, и вызывали у повелителя большое чувство уважения и гордости. Всё-таки именно такими были его дети и его немногочисленные воины, что бы сам сын ни думал об этом. И он был полностью уверен в их преданности. Как тех, так и других. Поэтому им и позволялось несколько больше, чем всем остальным.
Ну и, наверное, ещё потому, что хорошими воинами были все его дети, даже дочь. Хотя в других семьях могли убить и за меньшее. Там постоянно шла грызня между родственниками.
Среди них такого не было.
И