Мне показалось у него в глаза мелькнул намек на улыбку.
– Меню, как в лучших домах Парижу, – прокомментировал он.
– Точно! – бодро согласилась я.
Он еще раз вздохнул и произнес:
– Давай пельмени.
– Давай! – я радостно кивнула. – Только у меня их всего десять!
– А яиц в глазунье? Одно? – уточнил он, расстегивая куртку.
– Нет, яиц штук семь, наверное, – задумчиво произнесла я.
Он разделся, помыл руки, а я, как тормоз, продолжала заниматься раздеванием картошки. Пока Спаситель года не произнес, снова объявившись на кухне:
– Я сам почищу картошку. Ты ставь воду на пельмени и яйца жарь.
Мы практически молча занимались приготовлениями, пока не сели за стол. Картошка еще шкворчала, распространяя аромат на всю квартиру. Спиногрыз пришел к нам и улегся под стол.
– Тебе собачку не надо? – с надеждой в голосе спросила я, двигая капитану тарелку с пельменями.
– Нет, она у меня с голоду сдохнет…
– А что так? – не поняла я.
– Я на работе сутками.
– А-а-а…
– Черный перец есть? – спросил парень. Я подала перечницу, затем выложила на тарелку яичницу и села. И поняла, что успокоилась. Вся эта суета вокруг ужина, надежный дядька рядом, и все хорошо.
Надежный… Надо же… а в обед чуть суп им на голову не вылила. Вот так человек в минуты отчаяния и страха начинает верить и в черта, и в Бога.
– У деда кто-то есть из близких? – спросил мой спаситель, закинув в рот пельмень, черный от количества перца.
– Тебе… нигде не припекает? – задала я ему вопрос с ошеломленным видом.
– Че?
– Ну… перца много…
– Нет, нормально, – отмахнулся он и принялся рьяно трясти перечницу над тарелкой.
– А как тебя зовут?
– Илья.
– Илюшка, – задумчиво повторила я.
– Илья, – поправил он, снова проглотив пельмень. Мне подумалось, что его можно было б называть Ильей Муромцем, но судя по количеству перца, потребляемого в пищу, он больше походит на Змея Горыныча.
– Меня Женя.
– Ага, – кивнул он, всем своим видом показывая, что ему, собственно, плевать, хоть Маруся.
– Дак что там с дедом? – Илья отодвинул пельмешки в сторону и приступил к поглощению яичницы. Я колупалась в своей тарелке.
– Умер дед, – ответила я, витая в облаках.
– Да ну… – он невозмутимо дзынькнул вилкой по тарелке, – а я и не понял…
– А… дед… – дошло до меня наконец, – сын у него есть…
– Контакты есть?
– У артистки все данные.
Он вопросительно глянул на меня.
– Ну у той соседки…
– Дама девятнадцатого века? С веером?
– Именно.
Он сыто отодвинул пустую тарелку и уточнил:
– А именья своего у нее нет?
– Чего?
– Именья… с Петрушкой-кучером, ну или,