К тому же, чтобы раскрутиться, нужно было активничать в тусовке, сидеть и делать умное лицо в туповатых ток-шоу с такими же участниками, мелькать на всяких встречах и презентациях. И ваять десяток романов в год, не меньше. Да таких, чтобы публика приняла. Литературных негров он не одобрял, относился к такому способу с брезгливостью. Словом, застрял в том самом веке, о котором и писал свои романы. Никому не понять его, он был в этом уверен и особо о своем состоянии не распространялся. И в один момент его как тяжелым ватным одеялом накрыла депрессия. В груди словно застрял холодный огонь, и он несколько суток не вставал даже попить воды, выползая только в туалет. Бывший однокурсник Павел Рощин, обеспокоенный его молчанием, приехал, выпросил у соседки запасной ключ, увидел Андрея совсем уже в непотребном виде и отвез к психиатру. Препараты пока помогали. Но именно что – пока.
Кот Мартин вспрыгнул на полку и, лениво помахивая хвостом, пошел по корешкам книг. «Мяу», – вдруг вякнул он и поскреб лапой корешок толстого тома в старинной коленкоровой обложке.
– Ну что – мяу? Что – мяу?! Хорошо тебе, толстопузому, – скривился Самарин. – Ни забот не знаешь, ни трудов! Даже мышей ловить не умеешь! Эх… мне бы твои проблемы!
– Мяу, – не согласился кот и снова поскреб лапой по корешку книги. – Мяв-мяу-мяаааау!
– Брысь оттуда, негодник! Еще не хватало букинистические редкости ногтями своими корябать. – Самарин бросил в кота тапком, но не попал. – А так хоть я в случае чего отнесу их в «Букинист», будет тебе на первое время на «Вискас»… Ну вот, ты хоть понимаешь, кого ты корябал, бестолочь усатая! – Самарин снял с полки пострадавший том. – Это же Лермонтов, балда ты меховая! Михаил Юрьевич, между прочим! Светоч и надежда русской поэзии! И прозы…
Приговаривая так, Самарин бережно потер пальцем образовавшуюся царапину на коленкоровой обложке и раскрыл книгу.
– Знаешь, что он написал? Вот то-то же! А лезешь, царапаешь!
Кот в это время улегся на полке и внимательно слушал хозяина, вздрагивая ушами.
– Возьмем, к примеру, «Герой нашего времени». Это же гениальная вещь! Мне такого никогда не написать… Или, скажем, вот очень таинственное произведение, «Штосс» называется. Михал Юрьич его так и не закончил, на дуэли его, понимаешь, застрелили. А ведь какова интрига! Обзавидуешься!
– Мяв, – снова громко сказал кот и спрыгнул к хозяину на колени.
– Вот тебе и мяв, – заключил Самарин, закрыл книгу, положил ее на стол. Мартин недоверчиво посмотрел на него. Но никак не прокомментировал и, подняв хвост, перебазировался на подоконник.
Самарин снова подошел к окну, посмотрел на двор. С седьмого этажа фигурки людей казались не больше шахматных. Новых идей в голове как не было, так и нет. Начать нужно с плана. Кое-какой сюжет