В составе было семь вагонов, из них два купейных, остальные – плацкарт: ради нескольких часов в дороге люди разумные попусту тратиться не собирались, и так нормально, не баре. Был бы общий вагон, они бы и в нем поехали.
Олег предъявил билет. Проводница – средних лет, молодящаяся, с крашеной челкой –ощупала его глазами, задержавшись на пакете, в котором сквозь целлофан угадывались бутылки.
Время еще было, поэтому подниматься в вагон Олег не стал – закурил. Зачем дымить в тамбуре, когда можно на свежем воздухе? Тут он его лишь чуть-чуть подпортит.
К проводнице подошел мужчина в форме железнодорожника.
– Слышала? Кажись, отменят нас, не будет прямых на Москву.
Проводница охнула:
– Да как же?
– Говорят, пассажиров мало. Никакого резону.
– А с нами что?
– Не волнуйся, без работы не останешься. Никуда рельсы не денутся, и поезда будут ходить. До Твери, на Бологое, на Великие Луки. И на Питер прямой сохранят. Но твою ж дивизию! Вот жизнь, а?
Стоило мужчине в форменной тужурке отойти, как к проводнице подлетели ее товарки, вмиг забывшие про свои вагоны.
– Что бригадир сказал? Будет сокращение?
– Будет.
– Да как же?
– Пассажиров им мало!
Олег выбросил окурок – запустил под колеса.
– Позвольте…
Женщины расступились. Он ухватился за поручень и постарался легко подняться по ступенькам, затылком чувствуя взгляд проводницы, такой неприязненный, будто это он виновник того, что так нескладно в стране с железными дорогами.
Без натуги не получилось, сказывалось выпитое. Так, может, это был другой взгляд: профессиональный, опасливый – от знания, сколько хлопот может доставить пьяный пассажир – не всякий рухнет на свое место и забудется до утра, такие типы попадаются, что им бы только покуролесить, а то и права качнуть.
В тамбуре он не задержался, прошел в коридор, нашел свое купе. Никого! Он достал бутылку, поставил на столик. Присоседил к ней корытце с винегретом.
Полчаса он пребывал в одиночестве и уже почти поверил в удачу, что так и будет.
За это следовало выпить.
Он взялся за бутылку.
Неплотно прикрытая дверь откатилась в сторону.
– Разрешите?
Возраст – около шестидесяти. Серые глаза, мешки-чернаки под ними. Волосы с сединой. Выбрит. В общем, ничего примечательного и несимпатичного. И все же Олегу попутчик не понравился, но с этим ясно – рассчитывал на одиночество, и обломилось. И еще это необязательное «разрешите», словно если бы он ответил «не разрешаю», пассажир убрался бы с глаз долой.
– Пожалуйста, – сказал он.
Мужчина сел напротив. Из вещей у него была небольшая сумка, из дорогих, из натуральной кожи, легкая потертость лишь подчеркивала ее стильность и цену.
Олег напрягся. Гляди-ка, гражданин-то не беден. Мало сумка, еще и рубашка, пиджачок, все фирменное, из бутиков, тут провинциальной