«Мерседес», сердито моргая оранжевым поворотником, ушел вперед. И Зеркальцев, видя это нервное моргание, удалявшийся сгусток серебра и скорости, возмущенный высунутым языком и вульгарным жестом, испытал пьянящее воодушевление, жаркое негодование, страстный порыв догнать, опередить, наказать наглого соперника. Утопил педаль газа, чувствуя, как шумно, мощно взыграла машина, страстно толкнулась вперед, упруго помчалась, настигая серебряный слиток. «Мерседес», боясь не вписаться в поворот, чуть замедлил скорость, и Зеркальцев, поравнявшись, давя на газ, стал медленно его обходить. Не удержался и показал толстощекому водителю язык. Ушел вперед, слыша, как ревет ветер, лес струится сплошной зеленой волной, полоса открытого неба вдруг начинает приближаться, словно машина взлетает с палубы авианосца.
Лихое, счастливое безумье, слепое бесстрашие, победное одоление, сосущий холодок смерти испытывал Зеркальцев, напрягая в машине все ее стальные сухожилья, накачивая огнем ее цилиндры, заставляя стрелку спидометра трепетать у предельной отметки.
«Мерседес» отстал, а потом стал медленно приближаться. Пространство между машинами растягивалось и сжималось, как резина. Зеркальцев, чувствуя мускулами каждое углубление дороги, угадывая налетающую, смертельно опасную кривизну, видел лицо настигавшего его соперника. Оно было расплющено, как у космонавта, – раздавленные ускорением губы, выпученные глаза, вывернутые ноздри. Соперник, как и Зеркальцев, был одержим безумным стремлением, слепой страстью, смертельным восторгом. Их сердца дышали одним и тем же ощущением бездны, их души испытывали одно и то же гибельное восхищение.
«Мерседес» М-класса медленно надвигался, готовясь к обгону. Занял соседнюю полосу. Зеркальцев видел, как впереди навстречу показалась фура. Увеличиваясь, колыхала тяжелой тушей, блестела солнечными стеклами. «Мерседес» пошел на обгон, медленно продвигаясь вдоль «Вольво-ХС90», поравнялся с ним, ноздря в ноздрю, трепетал, как серебряная комета. Фура стремительно приближалась, и Зеркальцев понимал, что это приближается смерть «мерседеса». Обезумевший, опьяневший от страсти водитель не может прервать гонку, не может отстать, не может уступить дорогу свирепому чудищу, которое через две секунды ударит литым бампером, превращая «мерседес» в огненный взрыв, расплескивая по обочинам брызги серебра и крови. И чувствуя судорогу, сковавшую водителя «мерседеса», повинуясь не разуму, а внеразумному побуждению, он ударил по тормозам. Резко отстал, освободив пространство для обреченной машины, которая вильнула перед носом фуры, занимая место на освободившейся полосе.
Зеркальцев видел ужаснувшееся лицо дальнобойщика, почувствовал шлепок ветра, пропуская мимо огромный, как дом, грузовик. «Мерседес» ушел вперед,