«Солдат на охоте, не соблюдая правил, убил индийца. Какой-то хозяин избил своего слугу, а коммивояжер сбил с ног носильщика на железнодорожной станции. Ни в одном из этих случаев закон не защитил слабого; напротив – стремился извратить само понятие справедливости. Лорд Керзон расследовал несколько самых вопиющих нарушений закона. Так, во времена его правления, солдат-европеец в форте Уильям убил индийского портного, против которого затаил злобу. Солдат в своем преступлении сознался, следствие шло своим ходом, неопровержимых доказательств было достаточно, а офицер подразделения, в котором служил солдат, подтвердил его вменяемость, как вдруг, на третий день разбирательства в суде, адвокат обвиняемого выдвинул официальное заявление о признании его невменяемым. За день до того сам солдат, совершенно здоровый, внезапно забыл свое имя и принялся изображать слабоумного. Когда дело это поступило в Верховный суд, обвиняемый, отвечая на вопросы трех врачей из Калькутты – занимающихся общей практикой, а не психиатрией, уже ранее видевших и даже в течение нескольких часов обследовавших его, – сумел обмануть их, и врачи засвидетельствовали, что он не может отвечать за свои поступки по состоянию здоровья. После этого солдат был освобожден из тюрьмы. Вице-король заподозрил, что это – потрясающий способ избежать виселицы. В другом случае какой-то солдат, безо всякой причины, швырнул камнем в индийского мальчика и «попал в ногу». Последняя фраза в отчете военных о случившемся показалась вице-королю несколько подозрительной, и он сам провел расследование. Камень и вправду попал в ногу, но при этом сломал ее. Еще в одном из инцидентов, когда солдат застрелил индийца, официальное объяснение привычно гласило, что ружье «выстрелило случайно». Не оставалось ни малейших сомнений в том, что «подчас имеет место почти преступная безответственность или же сговор с целью сокрытия преступления». Лорд Керзон писал Гамильтону, бывшему в те времена Государственным секретарем: «С того момента, как я приехал в Индию, ничто не удивляло и не разочаровывало меня больше, как отношение к делу и правонарушения высших военных чинов. Конечно, среди них немало людей достойных и решительных, зачастую никому не известных, однако добросовестных и честно исполняющих свой долг, но большая часть тех, кого я встретил, ни личными качествами, ни особыми талантами не блистают».[21]
Безразличие Шри Ауробиндо к работе в ИГС можно подтвердить его же собственными словами: «Он не питал никакой тяги к ИГС и даже пытался найти способ избежать этого бремени. Вскоре ему удалось добиться своего, вроде бы не отказываясь от службы лично (этого его семья никогда