прибьют меня во искупленье божьей мести
навеки с надписью чтобы буквы видны
суд отменяется ни на ком нет вины
«вся жара только жанр выбирать устала…»
вся жара только жанр выбирать устала
даже после принятых трех на грудь
потому что нет в голове сустава
мне ума в эту сторону не нагнуть
сколько раз по затылку ни хрясь сиреной
словно ходики годики врозь глаза
раз откроется дверца там аз смиренный
рот навыворот разума ни аза
смысл сложения слов оттого что вычет
честно пение жил обнажит пила
чисто еж в ежевике жужжит и кычет
весь еловый собой по бокам пихта
петушком с обложки кукушкой в шторы
оттяни отвес на шестьсот шагов
все колесики всклень по четвертой что ли
чтоб не выпал маятник из штанов
«зима струилась вязко как сметана…»
зима струилась вязко как сметана
где кое-что на гулком этаже
я сторожил а ты была светлана
или марина может быть уже
в очакове где ты жила положим
прорабу или отчиму женой
я всю судьбу приоткрывал прохожим
мою с твоей наташа боже мой
в ладонях небо стыло и немело
без выдоха наружу но внутри
вход в гастроном там слово рубль имело
старинный смысл и означало три
когда я кербер первому аверну
курировал свой вверенный объект
в очакове неверную царевну
ласкал прораб и требовал обед
повелевал а я пока разлука
на улице из солнца и стекла
твой иероглиф выдыхал без звука
мари тама ната но вся светла
в бреду сображникам по равнодушью
где радость без тринадцати цена
изображая как на шелке тушью
любви пленительные имена
я не солгу как в те снега когда-то
сквозь всю необъяснимую страну
ты повела меня на цвет граната
на вкус его и с чем подать к столу
но скоро старость обесточит память
обратный мост не выстроить из строк
дай разлюбить тебя так проще падать
нам с дерева когда настанет срок
«шелк этих яблонь нашествие этих вишен…»
шелк этих яблонь нашествие этих вишен
как мы живем на миру как шумно дышим
северный свет серебрист тиражами в луже
даже не мы никакие но жадно вчуже
дрожью наморщено сердце в молочной коже
по двое по одному но и реже тоже
каждый наплачется всласть если нежно ранен
между разлукой и невозможным раем
редко жалели раньше какие стали
бога бы всем да нельзя остаемся сами
немо в море
четвертая тьма вертикальна откуда ни плюнь
в том