– Не видела, – покачала я головой. – Когда это было, до революции? Вы не похожи на молчуна. Но можете называться так, мне все равно…
– Молчун – сценический образ, – не унимался третий – пятый – директор. – А что до революции, то вы, скорее всего, спутали меня с великим Бастером Китоном, комиком без улыбки. Я посчитал разумным заимствовать его метод…
– Это, если не путаю, было немое кино? – подхватила я по наитию, потому что понятия не имела, о ком он толкует.
– Безусловно, – просиял Ойчек.
– Тогда следуйте вашему кумиру во всем. Закройте рот, будьте любезны. У меня мало времени. Я работаю. В отличие от вас троих.
Не стану скрывать – я вела себя с ними не слишком учтиво. Но как иначе обозначить приоритеты и диспозиции?
– Что это у вас? Петиция? Дайте сюда.
Я потянулась за бумагой, которую давно тискал и мял Андрей Андреевич Тыквин. Прошение увлажнилось, мне стало тошно. Булка уже трудился над портфелем, там у него лежала вторая – ходатайство от каких-то попечителей, как он пригрозил.
Я бегло взглянула. Витиеватое послание за пятью подписями: трое присутствующих плюс Бомбер и Торт. Опять мелькнула тревожная мысль: как они скооперировались? Похоже было, что их кто-то наставил и направил. Директор библиотеки не обязан знать ни директора шапито, ни тем более графика распродажи министерской недвижимости. Я вчиталась внимательнее. Да, они всяко не в коридоре спелись. Объекты поименованы, пропечатаны, прошение составлено от имени пятерых и подписано каллиграфически, не на коленке. Под меня кто-то рыл. Мизераблей наставили и подослали, но все это не имело значения, благо меня хранило личное распоряжение министра.
– Ну что же, – молвила я, откладывая бумаги. – Было очень приятно познакомиться сразу со всеми хозяйствующими субъектами, а то все было недосуг. Знакомство наше будет коротким. Я вас увидела, услышала, документы приняла, вы можете быть свободны.
Три уродца потерянно переминались и переглядывались.
– Но позвольте, – сдавленно пискнул Булка. – Как же быть с интернатом?
– Переедете на периферию, – сказала я, хотя не была обязана. – Договоренность с областью уже есть. Вам же лучше – свежий воздух. А в вашем здании будет военное общежитие. Где мне людей селить?
– А в доме творчества? – осведомился Ойчек Молчун.
Он спросил подозрительно вкрадчиво.
– Воскресная школа для военнослужащих. Вы разве не в курсе, что в основу нынешней государственной идеологии положена духовность? А у вас в туалетах стоят автоматы с презервативами!
Молчун на то и Молчун, чтобы взорваться. Я знала, что так будет.
Отставной чечеточник затряс пальцем, вновь наступая на меня, и заблажил, забрызгал вдруг