Тусклый свет горевших свечей вырывал из мрака стоящий в центре стол, к которому был привязан перепуганный Целирт. Кровь из его пробитой головы давно не текла, она запеклась неровными ручейками на лице и слепила встрепанные волосы. Взволнованные глаза его нервно бегали, пытаясь понять, что происходит. Обнаженная грудь парня была иссечена свежими полосами ран.
Наконец Далут обратил внимание, что около стола с плетью в руке стоит Ланта. Девушка со злостью разглядывала Целирта, хотя, казалось, ей все-таки было тяжело истязать молодого мага.
– Пожалуйста, господин Далут, господин Тогус! Спасите меня от этой сумасшедшей дуры.
В ответ на это Ланта замахнулась и с силой ударила его плетью по груди, в очередной раз вспоров кожу. Целирт выгнулся и жалобно вскрикнул.
– Кто же бьет по груди? Надо было его перевернуть, – недовольно сказал Тогус.
– Я хочу видеть его мерзкие, перепуганные глазки.
– За что вы мучаете его? – Далут говорил осторожно, радуясь отступившему от сердца первому страху. Слава богу, убивают не его. Эта жестокая мысль и пугала, и обнадеживала.
– Видишь ли, этот парень любил по ночам пробираться в комнаты девушек и втихаря насиловать их. Странно, но Предел скорее защищал его, чем осуждал. Ведь какое дело великому Совету до банальных изнасилований? Теперь же он получает наказание от той, к которой ворвался однажды ночью. Разве может быть кара более справедливой, чем от рук самого пострадавшего человека?
На этих словах Ланта, обозленная противными воспоминаниями, снова ударила плетью, в этот раз по животу парня. От дикой боли и от вида разреза, оголившего мышцы живота, Целирт заорал изо всех сил. Сглотнув приступ тошноты, Далут отвернулся:
– Что дальше?
– Ланта, ты когда-нибудь убивала человека?
– Нет, – покачала головой девушка.
– Пожалуйста, ну, пожалуйста! Умоляю! Не надо! – запричитал Целирт.
– Конечно, не убивала. Представляешь, Далут, она не сумела справиться с любимым мальчиком Хартеха.
– Рольт жив? – удивился бывший судья.
– Пока да. Ну так что, Ланта, сделай это наконец. Ты же этого хочешь?
В глубине души девушка не была уверена, чего именно хочет, но воспоминания столь отвратной болью травили душу, что она готова была плакать от злости, когда смотрела на Целирта, на его потные руки, которые в ту ночь бесцеремонно гладили ее тело, на его треснувшие губы, которые в ту ночь с усмешкой шептали грязные шутки, на его перепуганные глаза, которые в ту ночь были наглыми и безжалостными.
– Хочу, – Ланта решительно вынула кинжал.
– Нет! – снова закричал связанный парень.
– Тогда сделай это, и тебе станет легче.
Подойдя в Целирту, Ланта