Маленькие черные глаза женщины стали большими-пребольшими.
– Кому? – спросила она растерянно.
– Ты чо, мама? – по-взрослому неодобрительно посмотрел на нее сын. – У тебя чо, склероз? Мы ж к тете Айше, к твоей сестре, едем в Новгород. На похороны. У нее же муж умер. Ты чо, забыла?
Вроде бы сначала было сказано, что упокоилась сама бедная Айша, причем в Ярославле, а не в Новгороде. Или Алёна что-то перепутала? Может, Айша умерла в Ярославле, а муж ее – в Новгороде? А впрочем, все это не играло никакой роли. Главное – избавиться от денег!
Алёна почти насильно всунула красно-голубовато-малиново-желтую пачку в маленькую смуглую руку, брезгливо отерла ладонь о брюки (мало того, что деньги обжигали ее, еще и рука женщины оказалась потной и неприятной) и ринулась к метро.
Может, конечно, чернявые мамаша с сыночком на самом деле жулики. Но неважно! Главное – проклятые деньги больше не марают ей руки. Конечно, лучше бы, если бы мать и сын и впрямь оказались жертвами вокзальных грабителей. Тогда деньги, полученные Алёной от мерзких парней, словно бы очистились, поскольку пошли бы на благое дело. Да и сама она словно очистилась бы…
Ага, теперь осталось только завернуться в драдедамовый зеленый платок – «общий такой у нас платок есть, драдедамовый»! – накрыть им совсем лицо и голову и лечь на кровать, лицом к стенке… чтобы только плечики да тело все вздрагивали… совершенно как у Сонечки Мармеладовой. А сестра злосчастной Айши, ни слова не говоря, подошла бы к постельке Алёны и весь вечер в ногах у ней на коленках простояла, ноги бы ей целовала, встать не хотела… Ну один в один Катерина Ивановна из «Преступления и наказания»!
Нет, лучше выкинуть все из головы. Все, что случилось, забыть!
Главное доказательство несусветного унижения Алёны Дмитриевой – поганые деньги – считай, выброшены. Она свободна.
Забыть!
– Дэвушка! Да подождите, дэвушка!
Вообще-то Алёна отвыкла по жизни от такого обращения, однако сегодня ее называли подобным образом второй раз, можно было и обратно привыкнуть. Наша писательница обернулась и с изумлением уставилась на две догонявшие ее особы.
Вот уж кого никак не ожидала увидеть вновь! Ведь это были те самые мама и сын, которым она только что и с превеликим душевным облегчением сплавила на Ярославском вокзале деньги, заработанные темной, жуткой ночью.
Почему они бегут за Алёной? Отчего не направляются прямиком в Ярославль, Новгород или куда им там было нужно? Как бы бедную Айшу и ее столь же бедного супруга не схоронили без них.
– Дэвушка! – Мамаша обогнала сына и махала рукой, сигналя Алёне. – Подождите! Ох, мы аж запыхались… Вот, заберите…
И она сунула Алёне то, что держала в руке.
Алёна присмотрелась – да так и ахнула: это были деньги. Те самые грязные деньги, от которых она с таким облегчением избавилась! Алёна узнала тысячные купюры (на одной что-то вроде буквы «зю» в верхнем уголке), да и