Голос его звучал уже ровно и деловито. Как будто и не было несколько минут назад страшной бури в этом кабинете, как будто жернова страшной чиновничьей машины не ворочались над головой, грозя смять и генерала, и его подчиненных, и его коллег где-то на реке Волге.
– Дело приобретает определенный оттенок, – начал говорить Гуров. – И этот оттенок нам очень не нравится.
– В смысле? – коротко осведомился Орлов, возвращаясь к столу и тяжело опускаясь в свое рабочее кресло.
– Станислав вон порылся, с ведома родственников, конечно, в компьютере погибшего и обнаружил любопытное письмо. Вот текст.
Гуров вытащил лист бумаги, на котором крупно, с соблюдением пунктуации и расположения строк, было воспроизведено письмо, поступившее на электронную почту Шамина. Орлов взял лист, небрежным привычным жестом набросил на нос очки и стал читать. Потом удивленно и как-то разочарованно посмотрел поверх очков на Гурова:
– Так это же прямая угроза?!
– Ну! – согласился Лев.
– Фактически Шамина предупредили, что убьют, и убили.
– Ну да.
– Он еще и подписался, гаденыш!
– Вот то-то и оно, – развел руками Гуров. – Кто-то прямо на всю улицу кричит, что убьет Шамина. И даже подписывается. Я бы еще подумал, что это липа, что это «разбрасывание камней по кустам», подстава, но… – Лев неопределенно покрутил пальцами в воздухе, пытаясь объяснить, что за «но» его одолевает.
– Что «но»? – хмуро спросил Орлов.
– Если бы он прислал письмо за неделю, за пару дней, в конце концов, это было бы логично. Пришел мститель, пришел и отомстил. Мстителю нужна аудитория, он же героя изображает. Ему всегда важен элемент театрального эффекта. А этого письма никто не видел. Ты не поверишь, но его не видел даже Шамин.
– Как так не видел? Почему ты так решил?
– Шамин ночевал на даче. Он приехал туда поздно и не из дома. Ноутбук с собой не брал. Утром с дачи поехал сразу на квартиру к Гроховскому. Там его и убили. А письмо поступило на электронную почту в двадцать сорок пять предыдущего дня. Отсюда я делаю вывод, что написавшему это письмо было неважно, прочитает ли кто-нибудь, даже Шамин, его послание. Ему важна была эмоциональная составляющая. Он написал, а потом убил. Вот что мне не нравится. Мне кажется, что письмо настоящее, и писал его человек настоящий, и он же убил Шамина.
– И его фамилия Рубич! – продолжил Орлов и скептически покачал головой. – Эмоции, Лев, эмоции. Преступник мог рассуждать точно так же. Преступником мог оказаться вообще другой человек. Убийство с этим письмом может вообще быть не связано. А с какого адреса, с какого логина было отправлено письмо?
– Забудь, – махнул рукой Крячко. – Ребята из МУРа первым делом