Дик Сэнд распределил время так, что на его долю выпали ночные вахты у штурвала. Днем он спал пять-шесть часов, и, по-видимому, этот недолгий сон восстанавливал его силы – особой усталости он не чувствовал. Когда молодой капитан отдыхал, у штурвала стояли Том или его сын Бат. Благодаря помощи Дика они мало-помалу становились неплохими рулевыми.
Миссис Уэлдон часто беседовала с Диком. Он очень ценил советы этой отважной и умной женщины. Каждый день он показывал ей на карте пройденный «Пилигримом» за сутки путь, определяя его лишь по направлению судна и средней скорости его хода.
– Вот видите, миссис Уэлдон, – говорил он, – при таком попутном ветре перед нами скоро откроются берега Южной Америки. Я не решаюсь утверждать, но очень надеюсь, что мы окажемся тогда близ Вальпараисо.
Миссис Уэлдон не сомневалась, что «Пилигрим» держит правильный курс и что попутный северо-западный ветер несет его к намеченной цели. Но каким еще далеким казался берег Америки! Сколько опасностей подстерегало судно на пути к суше, даже не считая тех перемен, какими грозят и небо и море!
Беспечный, как все дети его возраста, Джек опять начал играть и бегать по палубе, возиться с Динго. Он замечал, конечно, что Дик уделяет ему теперь меньше времени, чем прежде, но миссис Уэлдон объяснила сыну, что не следует отрывать Дика от работы, и послушный мальчик не приставал к «капитану Сэнду».
Так текла жизнь на борту «Пилигрима». Негры все лучше усваивали свое новое матросское ремесло и неплохо справлялись с делом. Старый Том выполнял обязанности боцмана, и, несомненно, сотоварищи сами выбрали бы его на эту должность. В те часы, когда молодой капитан отдыхал, Том был начальником вахты, и вместе с ним дежурили Бат и Остин; Актеон и Геркулес составляли вторую вахту под начальством Дика Сэнда. Таким образом, каждый раз один стоял у штурвала, а двое других несли вахту на носу.
Хотя судно находилось в пустынной части океана и здесь можно было не опасаться столкновения с встречным кораблем, Дик Сэнд требовал от вахтенных внимания и бдительности. С наступлением темноты он приказывал зажигать ходовые огни: зеленый фонарь на правом борту и красный на левом – требование, конечно, вполне разумное.
Иногда в течение тех ночей, которые Дик Сэнд проводил у штурвала, он совсем изнемогал, чувствовал непреодолимую слабость. Рука его поворачивала штурвал почти инстинктивно. Усталость, с которой он не хотел считаться, брала свое.
В ночь с 13 на 14 февраля Дик вынужден был отдохнуть несколько часов. У штурвала его заменил старик Том.
Небо сплошь затягивали облака; к вечеру похолодало, и они спустились очень низко. Было так темно, что с палубы нельзя было разглядеть верхние паруса, терявшиеся во мраке. Геркулес и Актеон несли вахту на баке.
На корме слабо светился нактоуз, и этот мягкий