Босх пристально посмотрел на Коулмана. Первый добрый признак. Затем сунул руку во внутренний карман пиджака, достал фото Йесперсен, которое распечатали для него с ее пропуска, и показал Коулману.
– Белая девчонка? Я ни хрена не знаю ни о какой белой цыпочке, которую замочили.
– А я и не утверждал, что ты ее знаешь.
– Тогда какого дьявола ты ко мне пристал? Когда ее прикончили?
– Первого мая тысяча девятьсот девяносто второго года.
Цифры защелкали в мозгу Коулмана. Потом он помотал головой и улыбнулся так, словно понял, что имеет дело с очередным тупым копом.
– Ты приперся не по адресу. В девяносто втором я мотал пятерик в Коркоране[6]. Так что закатай губы, великий сыщик!
– Мне прекрасно известно, где ты был в девяносто втором году. Ты думаешь, я бы пришел сюда, не узнав предварительно всю твою подноготную?
– Я понятия не имею об убийстве белой девчонки. Вот тебе и весь сказ.
Босх закивал, всем своим видом показывая, что не собирается с этим спорить.
– Позволь все тебе объяснить, Руфус. И не перебивай, потому что у меня здесь есть еще одно дело, а потом нужно успеть на самолет. Готов выслушать меня?
– Готов. Вываливай свое дерьмо.
Босх снова показал ему фотографию.
– Как ты уже понял, мы говорим о деле двадцатилетней давности. О ночи с тридцатого апреля на первое мая тысяча девятьсот девяносто второго года. Второй ночи беспорядков в Лос-Анджелесе. А вот это – Аннеке Йесперсен из Копенгагена. И она оказалась на Креншо со своими фотоаппаратами. Ей нужно было сделать снимки для датской газеты, на которую она работала.
– Какая нелегкая ее туда занесла? Ей там было совсем не место.
– Возможно, ты прав, Руфус, но вот только она там оказалась. И кто-то поставил ее к стенке в одном из закоулков и выстрелил прямо в глаз.
– Это был не я. Даже не слыхал об этом.
– Мне известно, что это был не ты. У тебя самое надежное в мире алиби. Ты в то время обретался за решеткой. Могу я продолжить?
– Валяй. Рассказывай свою байку.
– Убивший Аннеке Йесперсен пустил в ход «беретту». Мы нашли гильзу прямо на месте. Патрон явно от «беретты» девяносто второй модели.
Босх не сводил глаз с лица Коулмана, чтобы понять, доходит ли до того смысл сказанного.
– Ты слышал меня, Руфус?
– Слышать-то слышал, но только никак не пойму, при чем здесь я?
– Пистолета, из которого застрелили Аннеке Йесперсен, так и не нашли, а дело осталось нераскрытым. Но через четыре года тебя выпускают из Коркорана, а вскоре снова берут под арест и обвиняют в убийстве члена конкурирующей банды Уолтера Реджиса, девятнадцати лет от роду. Ты выстрелил ему в лицо, когда он сидел в ночном клубе на Флоренс. Мотивом послужил тот факт, что он продавал кокс на территории «Сикстиз». Тебя сочли виновным в преступлении на основании показаний многочисленных свидетелей и твоего собственного признания, сделанного в полицейском