Вдруг обнаружила свою актуальность частушка, сочиненная в эпоху появления в России радио:
Я по радио влюбился,
Я по радио женился,
И по радио у нас
Октябрина родилась.
А ведь все эти мифологемные, фельетонные страсти близки к тому, чтобы превратиться в реальность. Как-то позвонила слушательница и попросила:
– Включите, пожалуйста, Николая.
Даже находчивый диджей замялся.
И еще был звонок. Милый женский голос:
– Вы сказали, что тема разговора сегодня свободная. Поговорите со мной о чем-нибудь.
А Николай – хитрый. Многие ведь звонят из других городов, за свои кровные. А он – москвич, и славу свою нарабатывает практически бесплатно.
Вечером, в половине одиннадцатого, приехали гости, местная интеллигенция – Виктор и Тамара. Привезли утку, зажаренную с картошкой. Я обрадовался, не сообразив, что утка не домашняя, а озерная – Виктор ведь охотник. Сказал, что с утками у нас в Питере плохо – только датские и то страшно дорогие.
– Да у вас в каналах полно уток! – воскликнул Виктор.
– Что ж, прикажешь мне их отстреливать? – спросил я.
– Зачем? Цепляешь на крючок кусочек сала и кидаешь. Заглотнет, как милая.
Я засмеялся, а внутри, представив себе эту операцию на Лебяжьей канавке, например, содрогнулся. Как объяснить, что наши утки совсем не то, что утки лесных озер. Они ведь доверились нам, стали нестираемой виньеткой городского пейзажа. Дело не в милиции и не в разгневанной толпе – совесть бы замучила. Выходит, то, что в лесу охота, то в городе – подлость.
Всего этого я, разумеется, не произнес, только сказал:
– А у нас сегодня жюльен.
– Как, кто-то еще придет? – встрепенулся Виктор.
Все это к вопросу (чтобы уж слово не пропадало) о сельской и городской ментальности.
Придя из леса с грибами, ловлю себя на фразе:
– Мне не звонили?
Телефона у нас в избе, разумеется, нет.
Грибы – волшебная охота.
Лес, даже в косой солнечный день, бережет свой сумрак. Хочется повесить табличку: «Тихо! Идет спектакль!»
Входишь, крадучись. Потому что никто не приглашал, потому что нет не то что блатной контрамарки, билета даже. То есть идешь тайно, воровски, шпионски. Хочется сказать, не в театр, не в другую страну – в чужое царство.
Осенью – царство грибов. Языка их мы не учили.
Белые себе цену знают. Они не работают, не водят хороводы, не стоят на посту – они прогуливаются или же созерцают. Все в них выдает дворянское достоинство и барственное спокойствие. Малыши и в ребячливости своей сохраняют осанку.
Белое тело боровиков не знает загара. Даже полнота их не портит, даже отлично скроенные шляпы не выглядят вызывающе – все по чину, все по сану.
Красные