Трубников (беря за локоть Лену). Познакомьтесь, Виктор Борисович, моя дочь!
Окунев. Очень приятно. То есть что приятно? Не только вас видеть, но и то, что вы так похожи на Ольгу Александровну в юности, когда я был в здешнем университете студентом четвертого курса, а она только еще поступала на первый. Да, да, представьте себе, этот немолодой грузный мужчина был когда-то студентом четвертого курса. Странно, но так. (Ольге Александровне.) Вспоминаете молодые годы?
Ольга Александровна. Нет. Вспоминать молодые годы – это привилегия старости. А я пока еще ее не чувствую.
Окунев. Женщина, женщина! Прежде всего женщина!
Ольга Александровна. Конечно. А как бы вы думали?
Окунев. Я вас спросил, как ученого, вспоминаете ли вы наши студенческие годы?
Ольга Александровна. А вы в следующий раз предупреждайте, что спрашиваете меня как ученого. Как ученый вспоминаю.
Окунев (глядя на Лену). Как похожа! Молодой врач? Демобилизовались?
Лена. Да.
Окунев. Где будете устраиваться? Здесь или в Москве? Если в Москве (Трубникову), все, что в моей власти…
Лена. Нет, я здесь, в институте. Меня ведь только война на время сделала практикующим врачом.
Ольга Александровна (взглянув на часы). Увы, мне пора в лабораторию. (Окуневу.) Может быть, пообедаем у нас дома?
Окунев. Спасибо большое, но уезжаю сегодня с семичасовым. Дела! Пять должностей! Целых. Не считая половинок.
Ольга Александровна. По какой же из пяти вы пожаловали к нам?
Окунев. На этот раз по службе в ученом совете. То есть по службе-то, собственно, только в университете, а к вам, честно говоря, просто из любопытства, ну, и, конечно, из-за желания повидать вас обоих, Сергей Александрович свидетель: вчера я рвался увидеть вас!
Ольга Александровна. Я работала в боксе с прививкой особо опасных инфекций. Если бы вас пустили ко мне туда, вам пришлось бы десять дней не выезжать из города, что вас едва ли бы устроило.
Окунев. Да, да, вспоминаю эти правила. Их, помнится, ввели после одного печального происшествия.
Трубников. Совершенно верно. Тогда раз и навсегда решили, что в случае заражения кого-нибудь из нас – круг опасности должен быть замкнут в одном городе.
Окунев. И у вас, бедняг, после каждого лабораторного опыта десять дней, утром и вечером, градусник подмышкой и ни шагу из города? Надоедает?
Трубников. Иногда. Особенно когда москвичи забывают об особенностях нашей работы и присылают тебе вызов на какой-нибудь съезд или конференцию за два дня до начала. А ты только что «оскоромился» своими микробами и не можешь выехать раньше чем через неделю.
Ольга Александровна. Ну, я все-таки двинулась, а то Марья Трофимовна будет распекать