Можно привести ещё один второстепенный, но яркий пример трансформации моральных установок жителей Экополиса. В городе благоденствия прославляется материнство, многодетность – как способ поддержания необходимого генетического разнообразия. До боли знакомый, в общем-то, способ выведения «расово полноценных арийцев». «Всего лишь несколько аминокислот… Эссенциальные жирные кислоты. То, что мы называем витаминами. Вода, кислород… Усвояемые углеводы… Из такого простого набора, Гай, я сама синтезирую настоящего человека», – гордится Мутти, типичная представительница «золотого миллиарда», беременная шестым ребёнком.
Но гражданский долг матери заканчивается именно вынашиванием. Мутти весело щебечет, пересказывает последние слухи, говорит о своей беременности как о подвиге, но ни слова не произносит о пятерых рождённых до этого детях. Любит ли она их хоть каплю? Вряд ли, и это никого не удивляет. Кстати, та же Мутти спокойно доносит на своего друга, а потом искренне радуется заслуженному подарку от власть имущих. Популярную художницу наградили образцами арабской каллиграфии.
Яркий контраст – Гайя, рождённая в Экополисе, но похищенная человеком извне и принявшая жизнь среди «уродов». И дети её – тоже «уроды», быстро стареющие мальчики с безнадёжно повреждённым геномом. Но «…это мои дети. И никто не отнимет их у меня… Даже если они законченные уроды, я всё равно буду их защищать».
Прежняя мораль, та, что кажется человечной нам, осталась в старом мире, у представителей «тупиковой ветви эволюции».
Естественно, после разбора двух предыдущих произведений возникает вопрос: а где же тут искусство?
Всё очень просто – лучший сочинитель «золотого миллиарда», возможно, единственный честный из них, Отто Цаальхаген, стал одним из первых пассажиров «философского парохода», увозящего неугодных за границы островка благополучия. То есть искусство снова оказывается «на передовой», пусть и по другую сторону «линии фронта» от главной силы.
Или не очень просто. Искусством ведь занимается и Мутти, и множество других художников Экополиса. Об искусстве мечтает и офицер-«урод»: «…мы заставим Экополис работать только на нас… Они будут создавать новые Языки, а мы займёмся искусством». Правда, в его понимании искусство это «…когда тихонько и довольно бормочут сидельцы [мутанты, объедающие засохшую корку с дрожжевых языков, – М.П.]. Они тихонько и довольно бормочут и неторопливо объедают с Языков горчащую корку. Они обожают горькое, а мы поедаем вкусное».
Утончённые эстеты «золотого миллиарда» вряд ли имеют к настоящему искусству больше отношения, чем «сидельцы». Занятия каллиграфией и украшением интерьера, конечно, эстетически весьма приятны, но настоящее искусство всегда находится на острие жизни,