– Я не знаю, Монсеньор, – заявил я, сделав реверанс, – что он вам рассказал, но если речь шла о том, что я взял в плен лейтенанта из Салса и его любовницу, то это чистая правда.
– Он рассказал нам совсем другое, – ответил господин кардинал, – он сказал, что ты помешал одному из солдат, сопровождавших тебя, заняться любовью с одной девушкой, что ты даже вступил с ним в схватку и он выстрелил в тебя из пистолета, но это все не помешало тебе доставить твоих пленников в целости и сохранности.
– Это правда, Монсеньор, – сказал я, – но это все такая мелочь. Вот если бы мне представилась такая возможность, я надеюсь, что смог бы еще многое сделать, служа королю и Вашему Преосвященству.
– Пусть так и будет, – сказал он и повернулся к тем, кто стоял у него за спиной. – Но это же совсем ребенок. Будет неправильно использовать его в таком возрасте, это будет равносильно насилию над природой.
Эти слова испугали меня. Я подумал, что он хочет отказать мне, а посему я осмелился снова заговорить.
– Монсеньор, – воскликнул я, – не сомневайтесь! Ваше Преосвященство может испытать меня, если у вас есть какое-нибудь поручение.
Он мне ничего не ответил, но, обратившись к капитану своих гвардейцев, приказал, чтобы меня покормили и выяснили подробно, кто я такой. После этого он удалился.
Капитан гвардейцев тут же выполнил то, что приказал ему господин кардинал, а потом он доложил ему, что я родом из дворян. После этого меня вновь позвали в его кабинет, и там господин кардинал сказал мне, что он решил взять меня к себе на службу и что я должен быть благоразумным и преданным, чтобы потом ни в чем не раскаиваться. В благодарность я сделал глубокий реверанс, а руки мои как бы сами раскрылись, чтобы начать получать те милости, на которые я рассчитывал. К сожалению, все мои надежды пока смогли вылиться лишь в получение униформы пажа. Я еще не умел хорошо владеть своими эмоциями, а посему мое лицо выразило такое неудовольствие, что это не осталось незамеченным.
– Пусть это тебя не расстраивает, – сказал кардинал мне очень добрым голосом. – Это значит лишь одно – я хочу иметь тебя рядом, но при этом не желаю раньше времени подвергать тебя каким-либо испытаниям.
Эти слова вернули уверенность моему выражению лица, и я вновь сделал глубокий реверанс. Я решил подождать, пока дорасту до того, как с меня придут снимать мерки для униформы, но управляющий пажами мне сказал, чтобы я написал своему отцу, чтобы тот выслал мне четыреста экю на униформу, и что иным образом я не смогу быть соответствующим образом экипирован.
Мое огорчение при заявлении о том, что я должен обращаться к отцу, было очень велико. Чтобы достать денег без него, я решил продать своих лошадей, но это могло мне принести не больше пятидесяти пистолей, что составляло лишь половину требовавшейся суммы. На родственников рассчитывать не приходилось, они жили так далеко, что помощь от них вряд ли пришла