Но судьба неожиданно повернулась к Георгию лицом. Стареющий граф вдруг начал проявлять к незаконнорожденному отпрыску нешуточный интерес. Трудно было сказать, чего здесь было больше – сентиментальности, свойственной всякому пожилому человеку, или обыкновенной расчетливости (все-таки из байстрюков выходят самые лучшие управляющие), а может, и того, что его любимый сын, оставив родительский кров, осел в чужих краях. Сергей Григорьевич определил Жору Чернопятова в гимназию, где тот выбился в лучшие ученики. Уже заканчивая последний класс, подросший Георгий имел разговор со своим отцом.
– В Москву поедешь учиться... по финансовой части. Правой рукой в имении сделаю, – пообещал граф. – В большие люди выйдешь! А потом, в Москве барышни побелее да порумянее, это тебе не дворовых девок по углам мять.
– Скажете вы тоже, Сергей Григорьевич, – засмущался юный Чернопятов.
– А Валюшку кто давеча на сеновале завалил? – нестрого спросил старый граф.
Гимназист проглотил горькую слюну – стало ясно, что даже невинные забавы не проходят мимо господского ока.
– Ладно, ладно, не заливайся краской, как девица. Я пока законного наследника настрогал, так половину деревни обрюхатил. Вот так-то!
За годы учебы в университете Григорий Чернопятов общался с отцом всего лишь трижды. Старик после окончания первого курса призвал его к себе. Посмотрел на Георгия снизу вверх и, одобрительно цокнув языком, произнес:
– Моя порода! А ее за версту видать, ни с какой иной не спутать! – И, не дожидаясь ответа, пошел в свои покои, где его поджидала очередная пассия.
Вторая встреча произошла после третьего курса. Георгий обратил внимание на то, что за прошедшее время старик Строганов сильно сдал, даже кожа на лице покрылась пигментными старческими пятнами. У Чернопятова от жалости к родителю невольно защемило сердце. Хитровато прищурив глаза, старый Строганов одобрительно произнес:
– Ну, ты и молодец! Ну и вымахал! В Москве-то остались еще барышни, которых ты не испортил?
Чернопятов широко улыбнулся, понимая, что отец наблюдает издалека за своим незаконным отпрыском. А стало быть (чего уж там лукавить!) люб он ему!
– Имеются, батюшка, – впервые назвал Георгий старого барина как должно. – Не жадничать же мне. Так что и для вас останется!
Взявшись за бока, старый проказник долго хохотал и, наконец успокоившись, похвалил:
– Так держать, сынок! Э-эх, в Париж тебя отправлю. Тамошние девки куда слаще тутошних. – Старый развратник одобрительным взглядом проводил молоденькую