Об Пушкина. Андрей Таюшев

осковских друзей. В какой-то момент там оказалась также некоторая часть меня, и я решила использовать это редкое совпадение, чтобы слегка почистить свой архив: была такая коробка, куда складывались приносимые слушателями носители, с дальней целью когда-нибудь всё это проинспектировать и рассортировать. Критерий был прост: всё, что начиналось не с сакраментального «Дощщь…», подвергалось дальнейшему прослушиванию, но, увы, этого было довольно мало. Вдруг с одного диска донёсся симпатичный мужской голос: «Я все меньше пью, но быстрей косею…». Там была улыбка спокойного отчаяния и полное отсутствие рисовки, и я тут же позвонила по указанному телефону, где ровно тот же голос сообщил, что мы как раз недавно познакомились. Тут всё и срослось. Дело было так: в течение нескольких лет в разных городах, от Саратова до Ярославля, в первых рядах на наших концертах появлялся похожий на чёртика сухощавый мужичок с очень живыми чёрными глазами. Видно было, что он прекрасно всё понимает. Скоро мы стали здороваться, наконец, я его поймала и говорю: «Колись, ты вообще откуда? А то у меня когнитивный диссонанс». Оказалось, что, в общем-то, более или менее, отовсюду, а живёт в Вологде, причем пьёт уже настолько меньше, что вовсе завязал. Что, в общем-то, и спасло ему жизнь, по крайней мере, на ближайшее время.

      Мне трудно писать о стихах Таюшева, ведь это один из моих ближайших друзей. Для гения он слишком хороший парень, кроме того, у него безошибочный вкус и чувство юмора, в том числе самоирония, а гениям это не свойственно. Но он является редким в наше время представителем традиционной поэтической школы: стихи не про поэтическую форму и не во имя её, а про жизнь и собственные размышления. Пишет он очень легко и ловко, иногда (на мой взгляд) чересчур подробно, но всегда честно и по делу.

      Я не знаю собеседника лучше Таюшева. Поэтому я просто задам ему три вопроса.

      – Когда и как ты начал писать стихи?

      – Лет в семнадцать, после того, как прочитал Мандельштама. Всё, что я успел написать до армии, было эпигонским подражанием Мандельштаму, и всё это, к счастью, пропало.

      – Как ты относишься к нынешнему поэтическому буму?

      – А разве он есть, поэтический бум? Я не заметил.

      – О чём твои стихи, какая в них главная тема?

      – Ускользающее время. Попытка его зафиксировать и тем самым побороться со смертью. Борьба со смертью во всех её проявлениях.

      Как писали в советских аннотациях: Пожелаем же автору удачи в его борьбе. И по возможности поборемся плечом к плечу на его стороне.

А. Герасимова (Умка)

      «Родина тянет к себе, как магнит…»

      Родина тянет к себе, как магнит,

      Вроде, нет места для прежних обид.

      Ты возвращаешься с криком «ура»,

      В сердце зияет дыра.

      В чёртову, чёрную эту дыру

      Время летит, ты стоишь на ветру,

      Глядя беспомощно, как сквозь неё

      Прошлое мчится твоё.

      Всё, что ты помнил до этой поры,

      Улицы, люди, дома и дворы,

      Всё улетает навек в никуда,

      Вот тебе весело, да?!

      Нечего, нечего больше терять,

      Ты, рот открыв, остаёшься стоять,

      Временем взятый на наглый гоп-стоп,

      Всё потерял, остолоп.

      «Синие дали, синие дали…»

      Синие дали, синие дали,

      Дали, куда мы, когда то, шагали

      Вместе, свободой дыша.

      Но не свободой пахнуло, а серой,

      Небо из синего сделалось серым,

      Цвета, как будто, мыша…

      Впрочем, навязывать взгляд свой не буду,

      Важно, кто смотрит, куда и откуда.

      Видим мы разное все —

      Кто видит небо, кто стену, кто сцену,

      И за просмотр платим разную цену,

      В жизни крутясь колесе…

      «Над смыслом всё хлопочешь…»

      Над смыслом всё хлопочешь,

      Всё крутишься вокруг,

      Понять ты что-то хочешь…

      А надо ли, мой друг?

      Мараешь чистый лист ты,

      Терзаешь чей-то слух,

      Но жизнь летит со свистом,

      А мир всё так же глух

      К твоим дурацким песням,

      К твоим смешным речам…

      Ответа нет, хоть тресни,

      И пусто по ночам.

      «Ночь в русском городе на севере. Зима…»

      Ночь в русском городе на севере. Зима.

      Желтеют фонари и снег под ними,

      На улице безлюдно, как в пустыне,

      И ни окошка не горит в домах.

      Всё словно вымерло. А ты один и мал,

      Настолько