Николай и Иван всё это время копошились в сарае, налаживая перегородку для телёнка.
– Здоровый он уже вымахал. Того и гляди на мать полезет, – объяснял Иван по поводу теленка, одновременно прикручивая к стене крепёжные петли для навесной двери. Его руки, переплетённые мышцами, как жгутами, ловко подхватывали нужные инструменты.
– Ну и пущай лезет, тебе что жалко? – пыхтел в это время Николай под тяжестью толстых деревянных бревен, которые предстояло вкопать в пол.
– Не жалко. Но пока рано ещё ему, – рассудительно пояснил Иван, утираясь от пота, – Да и корове от отёла отгуляться надо. Раньше осени нельзя. И потом, этот молокосос ей не пара. У ней свой бык есть, семенной! Знаешь какой бычара! О-го-го! – Иван восхищенно протянул и тут же продемонстрировал рукой ту часть бычьей мощи, что приводила его в изумление.
Николай усмехнулся:
– Понятно. Сыпь уж давай землю-то, – попросил он, поддерживая бревно, вставленное в заранее выкопанную яму.
Иван быстро засыпал яму землей, и вдвоём они притоптали её вокруг. Затем, попробовав работу на прочность, принялись за установку второго бревна. Установив и засыпав и это, Иван предложил:
– Слышь, братка, давай, что ли по маленькой начнем? – он щёлкнул пальцем по горлу.
– Так ещё же доски к бревнам приколачивать. И дверь навешивать, – засомневался Николай. Иван отмахнулся:
– Брось! Это я уже и сам потом сделаю. В кои-то веки ты приезжаешь да ещё не просто так, а по поводу. Давай начнем!
Поняв, что это скорее просьба, Николай согласно махнул.
– Только по чуть-чуть, чтоб до вечеру не расклеиться. А то по такой жаре шарабан мигом поплывет.
– А я кваску холодного из подпола захвачу, – засуетился Иван и выскочил из сарая. Из дома он вернулся в полном вооружении: при бутылке водки, двух стаканах, булке мягкого деревенского хлеба и кувшинчике кваса.
– Ты как это, Иван, умудрился мимо Надюхи проскользнуть со всей этой артиллерией? – подивился Николая, хорошо знакомый с бдительностью сестры на счёт выпивки.
– Прям, скажешь тоже, «умудрился». У нашего «КПП» и муха по плацу не проползёт незамеченной. По другому бы разу, не миновать мне трёпки. Но нонче – дело другое. Нонче она из-за тебя раздобрилась. Тоже радая, что братан приехал.
Глядя на довольное лицо родственника, Николай засмеялся. Странно было слышать такое от Ивана да ещё о собственной сестре, которую сам он всегда считал мягкой и покладистой.
– Что, гоняет тут тебя Надюха, Иван?
– Погоди! Сам женишься – поймешь что такое баба, – Иван машинально взъерошил неизменно вздыбленную макушку коротких жёстких волос.
– Пошли тогда, что ли, наружу, раз начальство добро дало на разгул? А то тут