– Объяснение принимается! – заявил председатель. – Кто-то из членов Суда хочет высказаться?
Никто не захотел. Я ждал продолжения, надеясь, что вслед за Гахандом будут засвечены и те темные маги, жрецы либо иные лица, которые сподвигли демона на изготовление жезла. Однако председатель лишь упомянул о них, не называя имен, признал трагедию Онуфрия результатом стечения неблагоприятных обстоятельств и частью его кармы, запретил всем участникам конфликта приближаться друг к другу на расстояние меньше дневного перехода в течение десяти лет и объявил заседание закрытым. Онуфрий попытался протестовать, но ему велели заткнуться. Закон суров, но это закон – согласен? Произошедшее с тобой необратимо. Досвидос.
Онуфрий завизжал в истерике, обмочил штаны и исчез в сверкающем вихре. Я сказал: «Минуточку!» – и сделал шаг вперед, чтоб успеть привлечь к себе внимание, пока меня тоже не унесло.
– Слушаем тебя, Иван! – сказал председатель. – У тебя есть какое-то дело к Суду?
– Именно! – подтвердил я. – А так как мне кажется, что по этому делу я вскоре снова окажусь здесь, прошу рассмотреть его теперь же. У меня есть претензии по оплате долга фуриям из клана Гарон и демону Эртриксу. Урегулировать спор в досудебном порядке они отказались. И я прошу Высшую Справедливость вмешаться.
В зале немедленно появились Эрна и Эртрикс. Чуть позже были призваны в качестве экспертов трое мрачных верзил из Вселенского совета воинов. Один из них выглядел живым, второй мертвым, а третий время от времени становился прозрачным. Верзилы подтвердили, что цена за нападение на Каритек завышена. Члены суда согласились со мной, что о каких-то дополнительных выплатах сверх основной суммы можно говорить лишь в том случае, если я не рассчитаюсь в срок. В итоге общий размер моего долга уменьшился с тридцати шести тысяч до восемнадцати с половиной. Я не выдержал и украдкой показал Эртриксу язык. Получил, жадина? Надо было соглашаться на двадцать! Демон глянул на меня с высоты своего роста, дернул хвостом и отвернулся. Председатель произнес формулу запрета на сближение – похоже, стандартную, – и объявил заседание закрытым. Эрна возмутилась, как до нее Онуфрий, только не визжала так громко и не обоссалась. Эртрикс снес поражение молча, и обоих тут же унес вихрь.
– Прошу прощения! – сказал я, ободренный успехом. – Боюсь спросить: а не рассмотрит ли высочайший Суд еще одно дело? Даже не знаю, стоит ли оно вашего внимания, поскольку это не дело даже, а так, дельце. Но у меня, как у разбойника, нет шансов на его рассмотрение в обычном суде. А понесенный некогда ущерб не дает мне покоя.
– В таком случае ты вправе обратиться к Справедливости еще раз! – позволил председатель. – Ты все равно уже стоишь в ее чертоге. И правильно поступил, что не захотел покинуть его с грузом на