Уинстон Черчилль: Власть воображения. Франсуа Керсоди

вперед ни на шаг, затем, когда совещание подходило к концу, лорд Эдуард Грей зачитал документ, который ему прислали из Министерства иностранных дел, – ноту, направленную Австро-Венгрией королю Сербии месяц спустя после убийства эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараеве. Черчилль, все еще находясь под впечатлением бесконечных словопрений по ирландскому вопросу, не сразу понял смысл фраз, который только постепенно стал доходить до его сознания: «Эта нота была откровенным ультиматумом, подобных которому в наше время еще не составляли. Казалось совершенно невозможным, чтобы какое-либо государство могло его принять или чтобы подчинение, каким бы униженным оно ни было, могло удовлетворить агрессора. Графства Фермана и Тирон затянуло дымкой ирландских туманов, тогда как по карте Европы распространялось странное свечение»[79].

      На следующий день поступили успокаивающие новости: Сербия подчиняется, принимая практически все пункты австрийского ультиматума. Но 26 июля стало известно, что Австрия не приняла ответ сербов. Для Черчилля все стало ясно; заботясь об экономии, он решил превратить традиционные морские учения в мобилизацию флота в Портленде, в проливе Ла-Манш. Маневры завершились еще 1 июля смотром боевых кораблей в присутствии короля. Теперь же первый лорд Адмиралтейства, посоветовавшись с сэром Эдуардом Греем, решает приостановить демобилизацию 1-го и 2-го флотов в Портленде и соседних портах, недвусмысленно предложив таким образом Центральной Европе умерить воинственный пыл. Министр иностранных дел Грей преследовал двойную цель[80]: воспрепятствовать войне и сохранить союз с Францией на случай войны. Чтобы помочь с решением первой задачи, Черчилль, по своему обыкновению, умножил уговоры. 28 июля, после объявления Австро-Венгрией войны Сербии, он единолично принял решение перевести 1-й флот из Портленда в Скапа-Флоу, его военный порт. Нарушая дисциплину, Уинстон все же не хотел переходить границы приличий, поэтому все рассказал премьер-министру Асквиту, который отреагировал в своей привычной манере: «Он вперил в меня тяжелый взгляд и издал подобие рычания. С меня было довольно». Следующей ночью флот снялся с якоря и с потушенными огнями пересек Па-де-Кале; 30 июля он был уже в Скапа-Флоу, установив контроль над Северным морем.

      В Европе события развиваются с пугающей быстротой: 31 июля Австрия и Россия объявляют мобилизацию; Берлин ставит русскому правительству ультиматум, требуя отозвать приказ о мобилизации. В тот день Грей телеграфировал в Париж и Берлин, требуя гарантировать нейтралитет Бельгии. Франция принимает это обязательство, Германия хранит молчание. Для Черчилля это уже декларация намерения; на следующий день он просит кабинет отдать приказ о немедленной мобилизации флота. Но многие министры были «нейтралистами»: лорд Морли, Джон Бёрнс, сэр Джон Саймон и даже Ллойд Джордж полагали, что Великобритания должна любой ценой избежать втягивания в войну на континенте, будь то во имя помощи