Утром 16 сентября 2-я бригада, насчитывавшая тысячу триста сабель, вошла в Мамундскую долину и развернулась веером. Джеффри, похоже, не слыхал про неприятность, приключившуюся лет двадцать назад с генералом Кастером при Литтл-Бигхорн[32], и распылил свои силы перед лицом противника, имевшего огромное численное превосходство. И вот две роты сикхов при пяти офицерах, включая Черчилля, были окружены тремя сотнями момундов, вооруженных до зубов. В ходе тяжелого отступления многие были убиты и ранены, а одного английского офицера, попавшего в плен, разрубили на куски, но Черчилль, прикрывавший отход и эвакуацию раненых, вышел из переделки живым и невредимым, хотя находился под плотным огнем на открытой местности тринадцать часов! Все это произвело сильное впечатление на его боевых товарищей, и сам генерал Джеффри отметил в рапорте «решительность и отвагу лейтенанта Черчилля из 4-го гусарского, корреспондента газеты “Пайонир” при экспедиционном корпусе, который оказался весьма полезен в трудную минуту».
Это почти литота[33], но Уинстон еще не раз окажется полезным – 18 сентября у Домодоло, 23-го в Загре и особенно 30-го у Агры. Каждый раз он выезжал рано утром с разведчиками и возвращался поздно вечером с арьергардом, и бывало, что во время перестрелки скакал вдоль вражеской шеренги на линии огня[34]. Все это не могло не впечатлить товарищей и не ободрить солдат, и именно на это рассчитывал Черчилль, лелея мечты о новой медали в дополнение к кубинской, полученной с щедрой руки генерала Суареса Вальдеса. Герой должен презирать опасность, но Черчилль ее не презирал, он любил опасность… и, несмотря на то, что пуштуны стреляли не в пример лучше кубинских повстанцев, выходил без единой царапины из самых жарких схваток.
Генерал Блад хотел назначить Уинстона своим адъютантом, но в Ставке главнокомандующего англо-индийской армией в Симле решили иначе, и гусар должен был вернуться в Бангалор. Блад попытался парировать это требование необходимостями службы, благо после тяжелых боев у Агры 30 сентября в пенджабском пехотном полку в строю не осталось ни одного офицера. Интересы дела прежде всего, и корнет Черчилль впервые принял командование воинской частью в боевых условиях. Он не был пехотным офицером, не знал ни слова по-пенджабски, его уже несколько дней трясла