– Сердце болит?
– Марья Ивановна, – пролепетала толстуха.
Тетя подняла голову от личного дела и увидела внушительную приспособу для воспроизводства себе подобных.
– Что это? – пролепетала она, протягивая личное дело Резинкину. – В следующую комнату.
– Член, – ответил за слегка сконфуженного парня Резинкин и прошел в следующее помещение.
– Умник! – послала ему вслед доктор.
За столами друг напротив друга сидели два мужика. Один в погонах, молодой, другой в белом халате, старый.
– Ко мне, – позвал старый. – Спусти трусы.
Резинкин подчинился.
Доктор взглянул на добро.
– Годен, – пробормотал дед, начиная быстро заполнять свою графу в карточке.
– А то, еще как годен.
Запись была короткой.
– Берите личное дело и встаньте ко мне лицом, – произнес молодой.
Не натягивая трусы, Витя крутанулся на голос и протянул свою папочку.
– Резинкин Виктор Сергеевич, в соответствии с Законом Российской Федерации о воинской обязанности вы призваны на срочную военную службу сроком на два года. И натяните трусы, подорвете сквозняком здоровье, товарищ боец.
Витя сидел за большим обеденным столом в зале и держал в одной руке рюмку с водкой, а другой размеренно тискал Аленкину голую нежно-розовую ляжку, задрав юбку так, как только было возможно.
Поскольку произносился не первый тост, никто не вставал, и последние полчаса он не прекращал гладить ее ни на минуту. Все приглашенные порядочно поднабрались, но вряд ли они преодолели и треть пути. Резинкины запаслись зельем основательно и считали своим долгом упоить гостей в дым, что сделать в русском селе весьма не просто. Очень многие способны шевелиться и бормотать даже после нескольких предельно допустимых доз. Один из таких крепких орешков – старый дед Петро – толкал речь:
– Служи геройски, чтоб родители могли гордиться тобой. – Витькина мать всплакнула и поспешила промокнуть глаза краешком цветастого платка, отец молча кивнул, глядя в рюмку, самого оратора повело немного вперед, но он приостановил движение по опасному направлению, уперевшись в стол. – По службе не робей и, если придется бить кому-нибудь морду, делай это на совесть. Не забывай свою красавицу, – все взглянули на румяную Аленку, и та опустила глаза, томно вздохнув. Витькина рука блуждала по знакомым ей местам вот так вот прямо за столом… Хорошо, что скатерть длинная и люди вокруг основательно захмелевшие. – Давайте выпьем за будущего солдата и пожелаем ему легкой службы.
Заглатывая водку, Витя перестарался, и Аленка, расплескивая спиртное, повалилась к нему на плечо, а потом нежно поцеловала при всех.
Витек поднялся, взял со стола пустой стакан. Налил в него самогонки до краев и медленно осушил одним махом.
– Силен.
– Силен, – понеслось со всех сторон.
Аленка зааплодировала.
– Я иду служить, – сделал заявление заплетающимся языком Виктор, сел, обнял за шею Аленку, а в следующее мгновение в полубреду повис на ней, невольно хватаясь руками за мягкое.
Витя