К моему дому мы подъезжали слегка навеселе. Просидев часа два в кафе и проглотив не одну кружку пива, мы решили, что смотрины устроим в выходной день на Ксюхиной даче.
– Представляешь, как ты будешь смотреться в ее голубой гостиной! – захлебывалась от восторга изрядно захмелевшая Милочка. – Цвет твоих глаз будет превосходно гармонировать…
– С чем? – прервала я ее заплетающимся языком. – С обивкой кресел или ковром на полу?
Ксюха тоже пьяно хихикала, толкая в бок своего очередного дружка. Тот сидел за рулем с отсутствующим видом и, я подозреваю, шарил тем временем у Ксюхи под юбкой.
– Нет! Тебе определенно пора переезжать! – заозиралась Милочка, едва машина въехала в наш двор. – Ты посмотри вокруг!..
Я завертела головой в разные стороны, но ничего нового для себя не обнаружила. Разве что прекрасный голубоватый «Опель», аккуратно приткнувшийся к единственной уцелевшей во дворе березе.
– Кто же у вас тут на таких крутых тачках катается? – почти не разжимая губ, процедил Ксюхин дружок.
– Это Валькины ухажеры! – махнула я рукой и решила пояснить: – Валька – это моя соседка.
– А чем занимается? – притормаживая, не унимался тот.
– Она одинокая женщина!.. – с пафосом выдала Ксюха, прильнув к нему грудью. – А почему такая заинтересованность во взгляде?..
– С чего ты взяла? – равнодушно пожал он плечами. – Просто машина мне показалась знакомой.
Разговор на этом оборвался, и я принялась выбираться из машины, что было не слишком легко, учитывая количество выпитого пенного напитка.
– Леруся! – строго одернула Милка, остановив на мне взгляд. – Не забывай – осанка, походка, определяющее звено стиля…
Состроив ей рожицу, я двинулась к подъезду. И в тот самый момент, когда я поравнялась с единственной представительницей флоры нашего двора, старой березой, передняя дверца машины распахнулась, и из нее вышел молодой человек.
Окинув его наметанным взглядом, я едва не задохнулась от восторга. Если мое воспаленное воображение не сыграло со мной злой шутки, то это был именно тот, о ком мне лопотала вчера Валентина.
Почти на голову выше меня, темнокудрый, кареокий красавец лениво оперся о дверь автомобиля и, прищурившись, разглядывал меня в упор. Припомнив все инструкции, нашептанные мне заботливыми подругами, я высоко подняла подбородок, опустила ресницы и с самым независимым видом прошествовала мимо.
Уж не знаю, что его не оставило равнодушным, – то ли мой независимый вид, то ли мелькнувшее в глубоком разрезе мое загорелое бедро, а может быть, Валентина уже успела отзвонить ему, но он мило улыбнулся мне и сказал:
– Привет! Как дела?..
Не скажу, что от звука его голоса со мной произошло что-то невероятное, но остановиться и поприветствовать хорошего человека я была просто обязана.
– Добрый день, –