– Уверен, что вы, Нора Андреевна, не позволите себе вопиющих ошибок. Ну а в нюансах, безусловно, готов вас проконсультировать…
Вот только зачем это добавлять шепотом, что-то разыскивая в районе груди, а?
Ты что там забыл? И откуда такое игривое настроение?
Чез чему-то мечтательно улыбается – как обожравшийся сметанки кот. А потом его ладонь медленно ложится на плечи. Палец легонько касается небольшого выреза блузки. Да, мне понравилось одеваться красиво и стильно. Он ещё не знает, что самая главная провокация будет ждать дома.
Но не здесь же! Где могут в любой момент зайти и… помешать!
– Чез, не…
Горячий палец ложится на губы.
– Не что? – в черных глазах бегают чертенята.
– Не здесь же! – выпаливаю, понимая, что безнадежно краснею. Это я-то! Всегда хвалившаяся своей невозмутимостью! – Дверь откроют в любой момент, и…
В руках босса что-то мелькает. Раздается тихий писк.
– Электронный замок. Теперь никто не войдет, – и мне усмехаются так, что подгибаются колени.
– Все, не могу, – раздается негромкое бормотание, – всегда мечтал это сделать. Ты, птичка, слишком уже соблазнительно крылышками трясешь…
Рывок – и я сижу у него на коленях. А вот не надо было обходить стол и подходить ближе к боссу! Мне жарко. Очень жарко, несмотря на метель за окном.
Голова идет кругом, кончики пальцев на ногах поджимаются. Ладонь обжигает сквозь ткань.
И стыдно, и томно, и хочется просить… О чем-то добром и вечном, разумеется. Потому что я вижу потемневшие от предвкушения глаза, стиснутые – и отнюдь не от злости – зубы.
Я зажмуриваюсь, пытаясь втянуть голову в плечи.
Просто ситуация довольно компрометирующая…
– Пти-ичка… Нора… – зубы прихватывают кончик уха, плечо обжигает то ли поцелуй, то ли укус, – мелкая хулиганка! Ты меня решила до инфаркта довести? Так мне ещё рано! – Голос Чеза хрипит, руки, что крепко обнимали меня за талию, дрожат.
– Да я не нарочно, – уныло повторяю, чувствуя, что… ну нельзя над мужчиной мечты так издеваться, согласна, самой стыдно!
Я сейчас чокнусь.
– Не нар-рочно, Нора? – рык.
Если бы это был не Чез – я бы испугалась, правда.
Но это же он, мой, родной. Любимый. Да – теперь в этом можно смело себе признаться.
Пуговицы едва не отвалились с блузы от напора мужественного итальянца.
Это мой вздох сожаления, да? Ой!
– Ммм… – выдыхаю, потому что кто-то совершенно бессовестный играет только с моими