Зелье Жака исчезает в кармане его штанов, а на тумбочку опускается… Колба с букетом!
Это вовсе не ваза, которой у меня попросту никогда не было, а самая большая колба из лабораторного набора. Кажется, я видела такую в гостиной у Гаса?
Дрожащими пальцами касаюсь губ, припухших и слегка растрескавшихся от жажды. Я уже дошла до такого состояния, что всерьез раздумываю, не попробовать ли лакать пролитую из колбы воду, если не доползу до графина в гостиной.
– Мамочки!
По моим щекам беспрерывно струятся слезы. Голова кружится, и в глазах двоится. Все, что мне удается, – это сползти с кровати на пол и сесть. Свет огоньков слепит даже через плотно сомкнутые веки, и я жестом приказываю им притухнуть. Уже понятно, что до гостиной я не дойду.
– Йокко! Йокко? – зову водянницу.
Пусть она меня напоит и, вообще, обольет. Может, станет легче. Но фамильяр не появляется. Водный дух меня словно не слышит.
И как это понимать? Может, Арес усилил охрану моей комнаты и перестарался?
– Элла, Гелла? Птиц! – зову всех по очереди.
Бесполезно.
Когда боль в очередной раз отступает, пытаюсь нарисовать малый круг призыва, но он гаснет раньше, чем я успеваю его завершить. Потому что я… Я не чувствую магию! То, что я раньше принимала за жестокое похмелье, на деле – магическое истощение. Уж очень похожие симптомы, немудрено перепутать. А значит, самой мне не справиться, требуется посторонняя помощь.
– Арес! – сдаюсь и зову светлого, прижимая ладонь к брачной метке. – Арес, помоги мне! Пожалуйста!
В тот же миг прямо посреди моей спальни рождается звезда, залив все настолько ярким светом, что не спасают ни плотно сомкнутые веки, ни ладони, которыми я прикрываю лицо.
Так вот как это выглядит со стороны!
Пытаюсь проморгаться, но ничего не вижу, кроме плавающих разноцветных пятен.
Ну вот, еще и ослепла, просто прекрасно!
Совсем скоро из сплошного плывущего перед глазами красного пятна постепенно проявляются контуры мужского силуэта, который быстро превращается в светлого. Пижамные штаны на веревочках и всклокоченные, чуть смятые набок, волосы говорят, что он тоже спал. Такой уютный и домашний, и я безумно рада его видеть. Он услышал меня и пришел, чтобы помочь. Я не одна!
– Ирис, что с тобой? – бросается ко мне светлый.
– Больно… Очень! – демонстрирую ему руку с пульсирующей на запястье императорской меткой, которая по-прежнему светится золотом, и по щекам снова катятся слезы.
Не проронив ни единого слова, Арес окидывает быстрым взглядом пространство, отчего-то хмурится и подхватывает меня на руки. Мы снова куда-то перемещаемся. В его спальню!
Светлый кладет меня на собственную кровать, отходит на мгновение только затем, чтобы налить в стакан воды. Возвращается, присаживаясь рядом, и помогает напиться, точно я больная или маленькая. Но я не противлюсь, жадно глотаю прохладную воду. Обливаюсь, но не обращаю на это