– Я тобой, честно, очень горжусь.
– Ты всегда гордилась, – говорит со смешком, но вроде по-доброму. – Я тобой тоже.
– Папа сказал, ты сейчас в полиции.
Он кивает.
– Кто бы мог подумать, Леш. Сколько помню, ты клялся и божился, что не пойдешь по стопам Глеба Николаевича! Презирал все эти… как ты говорил? «Рота, подъем!» в шесть утра, строем на завтрак, на обед, на парад и в туалет. И что в итоге?
– Это ты к чему? – улыбка из добродушной превращается в натянутую.
– Как к чему? Интересно же. Ты всегда утверждал, что погоны не для тебя. Вспомни, что ты творил, когда приезжал домой! Если бы не связи дядь Глеба, сколько приводов у тебя бы было?
– Нисколько, – отвечает он, повернувшись ко мне. Смотрит с недоумением. Сбрасывает скорость, и мы тихо катимся к впереди стоящему красному светофору.
– Как это нисколько? Отец рассказывал, тебя ловили с травкой.
– Один раз и не меня лично, я был в компании. Это Ленёв раздул, словно спас меня от срока. Что, разумеется, было враньем.
– Не знаю, не знаю. Но что все-таки изменилось? Как они тебя дожали? – решаюсь подколоть его.
– Рита… – заметно, что он старательно подбирает слова. Мне становится не по себе, разговор уходит в неправильное русло. – Как бы тебе объяснить? А еще раньше я говорить не умел, только вопить. И нужду в пеленки справлял, пока горшок не освоил. Предлагаешь и этим меня всю жизнь тыркать?
– Нет, конечно, – чувствую, как краска заливает лицо.
– Иногда мы поступаем так, потому что не можем иначе. Потом учимся, работаем над собой. Да, я много чего говорил и делал. Сейчас, слава Богу, могу по-другому. Зачем ты мне говоришь все это? Что хочешь услышать? Что человек, которого я всю жизнь ненавижу, прогнул меня? Это неправда. К моей карьере он не имеет никакого отношения.
Я закрываю рот и отворачиваюсь к окну. Поговорили, называется. Шутка не прошла. Он выдерживает паузу, но я не представляю, что ему ответить. Загорается зеленый, мы трогаемся с места, в очередной раз минуя поворот на Коммунальный мост. Он злится на меня, но домой не везет. Катаемся.
– Извини, я не подумала, что тебя заденут мои слова, – говорю, не решаясь посмотреть в его сторону. Очевидно, что он уважает свое дело и подобного рода насмешки отныне неприемлемы.
– Никто меня не дожимал, – отвечает значительно мягче, но по-прежнему натянуто. – Я познакомился с другими людьми и понял, что далеко не все офицеры – конченые ублюдки. Просто мне не повезло расти с одним из них. Не принимай на свой счет, мелкая, я рычу не со зла, просто такая дурацкая манера. Да и тема, что отчим сделал из меня человека, порядком надоела. Хотя бы ты не заводи эту шарманку.
– Правда, прости. Я знаю, что ты не злой. Ты… просто сердитый.
– «Сердитый»? – переспрашивает вновь с улыбкой, напряжение спадает. Кажется, мы миримся. – Что это за слово такое? Странное.
– Почему же?
– Ни