Хмыкнула. Надо же мне было встретиться с королём идиотов! Ясно и так, что Ладомирский не совсем обычный человек, но хоть толика здравого смысла у него должна быть?!
– Единственное, что мы можем обсудить с вами – это совместную опеку. Не более того.
– Нет.
– Я всё сказала, – произнесла безапелляционно. – Откройте дверь.
– Вы не сможете скрыться от меня, Тамара. Ваша жизнь превратится в кошмар, – ласково произнёс он.
Посмотрела ему в лицо.
– Есть ещё такой вариант, что вы неожиданно умрёте, – сорвалось у меня с языка. В другой ситуации я бы никогда не позволила себе таких слов, но Ладомирский меня достал. Он обозвал меня сосудом и любыми способами намеревался отобрать моего малыша.
– Я не собираюсь умирать, – ответил он. В его глазах появилась презрительная усмешка. – И вы тоже не умрёте. Никто не умрёт.
– Мне нужен свежий воздух, – сказала я. – Откройте эту дверь!
– Свежий воздух есть у меня в загородном доме. В городе вы дышите выхлопными газами, отравляя и себя, и моего ребёнка.
Я взглянула на него с такой ненавистью, что, будь у меня волшебная сила, Ладомирский уже был бы испепелён.
Вдруг дверь с другой стороны открылась, и я нос к носу столкнулась с высоким пожилым мужчиной.
– Руслан Германович? – спросил он немного взволновано. – Всё в порядке? Нужна моя помощь?
Ладомирский посмотрела на меня, а я ответила:
– Я в полном порядке. Могу идти?
Ладомирский скрипнул зубами и сказал:
– Завтра за вами приедет мой водитель. На время беременности вы будете жить у меня.
Я в очередной раз смерила его ненавистным взглядом и процедила:
– Руслан Германович, вы не отец моего ребёнка… Вы – донор. Смиритесь с этим и прощайте.
Глава 4
Руслан
Я до боли стиснул зубы. Ещё чуть-чуть – и взорвусь от ярости! Да уж, Тамара меня сделала, тут ничего не скажешь. Я никак не ожидал от неё такого поведения. Она посмела повысить на меня голос и произнесла такую речь, из-за которой мне хотелось задушить её, вырвать этот дерзкий язык и просто причинить боль, которую причинила она мне своими словами. Я даже не мог припомнить, чтобы меня кто-то одёргивал и уж тем более на меня кричал! Единственным человеком, который повышал на меня голос, был мой отец…
С другой стороны, стоит признать, что крутой нрав ей только к лицу: глаза переливались серебром, несколько тёмных прядей выбились из причёски, придавая её лицу некую трогательность и хрупкость.
Тамара была слишком привлекательна даже для меня. А я уж повидал красивых женщин – да только все они были красивы внешне, а внутри у каждой зияла холодная, даже вымораживающая пустота.
Как сказала Тамара, у меня пластмассовая душа?
Ох, нет, дорогая, у меня есть душа…
Зато