Вот ведь! Теперь ни за что ни про что запишут в преступницы! Пока еще разберутся. Пока еще выяснят, кто убил, за что убил.
А так хорошо утро начиналось.
Муська… Бедная осиротевшая Муська, неизвестной породы неизвестных родителей, подобранная Анной Васильевной на улице перед собственным подъездом, разбудила ее, как обычно. Стянула с нее одеяло. Притащила ей свой поводок, выволокла ее почти спящую на улицу. Побегала вокруг всех сосен, мягко пружиня маленькими мохнатыми лапами по опавшей, слежавшейся десятилетиями хвое. Задирала то и дело хитрую лисью мордочку вверх, то ли слушала шорох пушистых сосновых веток, то ли солнце высматривала, пробивающееся сквозь островерхие макушки. И все смотрела и смотрела на Соню с непонятным призывом. Словно подначивала пойти прогуляться к озеру.
Они и пошли. Долго шли, не торопились. Муська – умная собачка – не стремилась забежать вперед, трусила тихонько сбоку. Словно понимала, что это последняя их совместная прогулка. Последняя…
Какой тяжелый смысл таит в себе это длинное зловещее слово! Сколько в нем безысходности и никакой надежды! Абсолютно никакой!
Почти последняя встреча с Никитой. Когда он добросовестно, потея и волнуясь, отвечал на ее нелепые ненужные вопросы, попутно перечеркивая все надежды на их совместное счастливое будущее. Потом была еще одна, но она не в счет. Их будущее со счетов уже было сброшено.
Последняя встреча с Татьяной, когда она…
Ох, как было снова тяжело вспоминать об этой встрече. Как тяжело!
Она же – чертова кукла-робот – ничего не поняла тогда, ничего не рассмотрела и не заметила. Полностью погруженная в собственные проблемы, сосредоточенная на программе самореализации с последующим самоутверждением через самодостаточность, она не заметила, что с Татьяной творится неладное.
Вялый разговор, неопределенное пожимание плечами. Неряшливый вид, чего никогда прежде Таня не могла себе позволить. Странно выглядела и заметно опустевшая квартира, не было даже занавесок на окнах. И цветы, те самые, которые они скупали в самом начале охапками и расставляли на широченных подоконниках, тоже исчезли. Будто… Будто она не собиралась больше жить в этом доме.
Она там больше и не жила. Она просто-напросто исчезла, испарилась, успев переписать свою квартиру на каких-то странных людей со странной фамилией