Матвееву она все же позвонила. Ну, не выдержала, и что?! Правда, на ночлег проситься не стала, а просто пожаловалась, как нелегко ей в последние несколько дней живется.
– Не была бы я уверена в обратном, Антон, подумала бы, что это ты специально расселил их у меня, – закончила она, грустно пошутив.
– А чего так уверена-то? – не сразу понял тот, а может, просто прикинулся непонимающим.
– Ну, у тебя же теперь любовь… Ангелина… – Алиса печально вздохнула. – Что мне делать, Антоша? Я уже и отравы везде насыпала. И клей этот самый на картонку налила, это приманка для них такая.
– Зачем, я не понял?
– Чтобы они прилипали, а я чтобы их выбрасывала. – Алиса передернулась, вспомнив о своей недавней жертве, попавшейся на приманку.
Мышь, попавшаяся на клеевую картонку, прилипла к ней задними лапками, тогда как передние у нее остались совершенно свободными. И она носилась почти всю ночь по ее кухне, производя такой грохот, словно там гоняется стадо слонов. К утру мышка выдохлась, а вечером Алиса выбросила в помойку ее хладный труп.
Мерзость!!!
– Ладно, Соловьева, это не так страшно, – подвел итог под ее жалобами Матвеев. – Что такое, в сущности, мышиная возня? Так, фигня одна! Фантом почти что! Его не видно, но слышно… Это производит гнетущее впечатление, настораживает, иногда пугает, но не более того! Вреда, как такового, истинного вреда тебе причинить это не сможет! Ты же не станешь возражать или утверждать, что мышиная возня вредна для твоего здоровья или безопасности, скажем? Не станешь, Соловьева! Это неприятно для психики, согласен. Но… Это, в сущности, мелочь, Аля! Не переживай, передохнут твои мыши сами по себе либо от твоих ловушек. Это ведь всего лишь мыши, не люди.
– Нет, ну при чем тут люди, Матвеев?! При чем тут люди?! – завопила Алиса, непроизвольно прислушиваясь, кажется, в кухне снова заскребыхало под подоконником.
Это у нее теперь всегда происходило помимо воли – прислушиваться. Упадет неосторожная капля из плохо закрытого крана: ага, уже какой-то посторонний звук. Скрипнет форточка от порыва ветра – очередной повод для обострения слуха. Застонет половица под ее осторожной поступью – еще один сигнал.
Со стороны, наверное, все это выглядело комично. Правда, Алисе было не до смеха. Ей даже порой стало казаться, что она потихоньку сходит с ума. И, укладываясь в кровать, уже заснуть не может без этой гадкой мышиной возни…
– А люди, Соловьева, всегда при чем-нибудь! – веско заявил Матвеев, он же всегда и во всем оказывался прав. – Когда мыши возятся, мешая думать или засыпать, – это не беда. Это поправимо. А вот когда люди завозятся по-мышиному… Тогда, Аля, дело плохо.
– Почему? – представить себе людей, поедающих с оглушительным грохотом среди ночи сухие хлебные корки,