– А вам чего, собственно, нужно от меня, Тамара?
Юля вдруг решила, что ей надоела собственная деликатность, которая мешала раз и навсегда избавиться от назойливого присутствия соседки. И она тут же поняла, что станет говорить сейчас грубо и резко. И заставит полную тетку, едва поспевавшую за ней непонятно с какой целью, развернуться обратно.
Пускай идет себе в свою комнату, засядет там за дамские журналы и, перелистывая толстыми пальчиками страницу за страницей, пускай проводит параллели между вымышленными героями из статей и людьми, ее окружающими. Пускай сколько хочет ищет и находит сходства и изумляется, и умиляется, и, что хочет, пускай делает. Но делает пускай все это наедине с собой, в тиши своей крохотной съемной комнатенки, и не навязывает пускай никому своих подозрений, взращенных на благодатной почве глянцевой дребедени.
Ее-то пускай оставит в покое! Что ей с нее?!
– Мне? От тебя? Юленька… Да ничего мне от тебя не нужно, скорее наоборот. Позволь дать тебе один совет, – круглые, как у совы, глаза соседки моментально наполнились житейской мудростью, которую та готова была изливать все равно на кого с утра до вечера. – Никогда…
– Не позволю! – закричала Юля, отступая от Тамары на два шага. – Не позволю я вам давать мне никаких советов! И преследовать меня не позволю тоже! Оставьте меня… нас в покое! Не смейте за мной идти! Уходите!
– С какой это стати? – Житейская мудрость в ее глазах тут же замерзла, окаменела, сделавшись серой, как те камни, что кому-то пришла в голову идея раскрасить голубым. – С какой это стати я должна уходить?! Ты идешь в голубую бухту, и я иду. Никто запретить мне туда ходить не может. И уж тем более ты – гордячка! Ступай, ступай и на меня можешь больше не оглядываться и не рассчитывать. Тем более что…
Юля только хотела раскрыть рот, чтобы сказать, что она и не думала ни на кого рассчитывать, что ей этого и даром не надо, и за деньги пусть не будет предложено, как поведение Тамары заставило ее промолчать.
Та вдруг резко обогнула ее на узкой дорожке, двинув толстым бедром так, что Юля покачнулась. Встала сусликом, насколько позволяла ей ее комплекция. Точнее, толстым сусликом. Приложила ладонь козырьком к глазам и заохала, заохала.
– Что там? – стараясь говорить насмешливо, спросила Юля.
Ей, конечно же, было интересно, что там вдалеке, метров за триста, сумела рассмотреть востроглазая Тамара. Сама она так далеко, а именно на таком расстоянии теперь от них лежала голубая бухта, видеть не могла. Сто, сто пятьдесят метров – был ее предел. Дальше все сливалось, брезжило и делалось безликим и неразличимым. Врачи не считали это началом близорукости и очки пока не советовали надевать. «Еще успеете, наноситесь». – утешали они ее, выписывая витамины.
– Что там, Тамара? – повторила вопрос Юля, потому что та не ответила, продолжая вести себя с загадочной странностью – то головой покачает,