На площадку между шатром и стойлом выходили пешие и выезжали конные, многие держали пики с алыми флажками у наконечников.
Конь под Ильмаром фыркнул, переступил с ноги на ногу.
Когда медведковские въехали в ложбину, пыль почти улеглась. Ухмыляющийся Стеня, остановив лошадь позади бригадира, напоролся на жесткий взгляд Ильмара и отвел глаза. Выражение на лице у Хэнка не изменилось. Бригадир не спеша приблизился к атаману, и тот сказал:
– Отъедем.
Развернул коня, пришпорив, направился к полустанку.
Хэнк, нагнав его, заговорил первым:
– Юл не виноват. Он…
– Я что велел? – перебил Ильмар.
– Чтобы тихо все…
– Распоясались твои хлопцы, дело завалить хочешь?
Они остановились у приземистого дома; окна были заколочены листами жести, которые люди Ильмара нашли среди хлама на кургане из мусора, полусгнившую крышу залатали в некоторых местах брезентом.
– Ну, выкладывай.
– Что? – спросил бригадир неуверенно.
– Что! Все.
– Да что все?
Атаман сдавил каблуками тугие бока коня, заставил его подъехать ближе к бригадиру и грозно уставился прямо в маленькие туповатые глазки.
– Чего Юл твой отмочил?!
Хэнк качнул головой.
– Прошка не рассказал, что ль?
– Нет, сейчас говори.
– Ночью у Октагона двое появились. Один на мотоцикле был, другой… – Тут Хэнк задумался, почесал толстую шею. Ильмар терпеливо ждал. – Другой крепкий оказался. Юл его электродубинкой треснул, так он после махаться начал. В общем, монахи по мотоциклу садить с пулемета принялись. Ну и… Метис с Юлом деру дали.
– Слушай, ты! – Ильмар так резко подался вперед, что бригадир отпрянул и чуть не вывалился из седла.
Решил, наверно, что ему лбом в рожу звездануть хотят, нос сломать.
– Дело завалить хочешь? – процедил атаман. – Монахи теперь знают, что за Октагоном следили, осторожничать станут.
Заметив, что Хэнк взялся за пистолет, он положил руку на его запястье, сдавил пальцами, будто тисками. Хватка у Ильмара была прежней, мог еще подкову согнуть.
– Выпороть бы тебя.
– Ну так и что потом? – Хэнк дернулся, пытаясь высвободиться, но не смог. – Без меня бригада за тобой не пойдет…
– Ты, сынок, еще сиську у мамки просил, а я под Москвой уже караваны громил. И люди твои тебе не помогут. На ничейных территориях вы не обжились, караван торговца два дня назад взять не смогли. Твоим людям жрать нечего. Без денег, боеприпасов