– Я не «эта»,– голос рыжухи дрожит. Надо же, а она не простушка, вон как светятся глаза, и волосы, цвета пламени, буквально развеваются, и милое лицо горит праведным гневом. Мне становится интересно.– Мое имя Анастасия Романова. Запомните, пожалуйста. Каролина осталась в стране кошмаров. И да, это ваш удел подсобки.
– Стоять! – приказ из моего рта вырывается сам, когда я смотрю, как разворачивается рыжуха, чтобы уйти с гордо поднятой головой. Да, в ней чувствуется порода. Ольга, как не умасливает себя всем подряд, не может вытравить из себя рабоче-крестьянского происхождения. Мизинчик отставляет, когда пьет кофе из чашки. Я стараюсь не завтракать дома, чтобы не видеть этого позора.
Девка замирает. Каролина, мать ее за ногу. Сейчас бы нагнуть ее и…
– Мы примем все ваши условия,– говорю тихо. Настолько, что слышно, как моя невеста скрипит дорогущими молярами.– И, хочу за это искры. Вы меня понимаете, Настенька?
– Разбегитесь, и ударьтесь головой в стену. Искры вам это обеспечит,– мечет зеленые молнии нахалка. – А меня ждут анализы.
Когда она уходит, мне хочется рвать и метать. С трудом сдерживаю себя. Чтобы не разгромить все вокруг к чертовой матери.
– Через две недели проведем процедуру. Думаю, проблем не будет,– противно улыбается юрист, пожимая Ольгину ручку. Только теперь понимаю, что все еще смотрю на дверь, за которой скрылась моя рыжуха. У меня рвет крышу от этой девки. И я уже совсем не уверен, что хочу иметь ребенка от снулой рыбины. Улыбающейся сейчас противному мужику, приподнявшему кучу бабла. Интересно, что толкнуло Настю на столь отчаянный шаг? Ничего, теперь она никуда не денется.
– И что это было?– ухмыляется моя невеста, когда мы наконец оказываемся в машине.
– Просто перенервничал,– без зазрения совести, лгу я, заводя джип. Надо врачу, что ли показаться? Это же ненормально, что у меня башню сносит от телки, которую я даже не знаю.
– Ты могла бы сама выносить этого ребенка,– сейчас я ненавижу Ольгу, радостно подпевающую Бобу Сиггеру, поющему про ночные движения. Сука, и он туда же.
– Мне моя фигура дорога, мое солнце. Надо же тебя удерживать чем – то возле себя, – улыбается эта поганка, пробегая пальчиками от моего колена к паху. Противно. Странно, раньше я бы отреагировал по другому.
– Я устал. Давай потом,– кривлюсь я в усмешке. Хотя. Вот совсем мне сейчас не смешно. Если так пойдет дальше, то искры, в обозримом будущем, мне не светят.
Глава 7
Я шагаю по коридору клиники, больше похожему на картинную галерею, за хорошенькой медсестрой. Стены увешаны картинами, вперемешку с фотографиями щекастых младенцев, и глупо улыбающихся взрослых, ставших родителями. Интересно, на лице «Искрометного»тоже поселится такое дебиловато – счастливое выражение, когда я подарю ему малыша. Ему и его поганке – невесте, при мысли о которой сводит челюсть.
– Это